— Нет, я работаю в совхозе.
— В совхозе… Так, так.
Он снова порылся в бумагах.
— Вашего мужа зовут Владислав?
— Да.
— Значит, правильно. Очень любопытно!
С минуту он рассматривал свою папиросу, будто именно в ней открыл что-то любопытное.
— Ну что ж… Разрешение есть, я бы вам советовал сразу ехать. Документы и деньги на дорогу вам выдаст моя секретарша.
Ядвига не двинулась, упорно комкая в руках платок.
— Пройдите в ту комнату. Секретарша сейчас вам все устроит.
Она подняла голову:
— Не надо. Я не поеду.
Уполномоченный удивленно поднял брови.
— Неужели? Вам так нравится в этом… совхозе? А до совхоза где вы были?
— Была… в Коми.
— Ах, в Коми! Чудное место, не правда ли?
Вдруг он перегнулся через стол. Лицо его покраснело, жилы на лбу вздулись.
— И вы им так благодарны за это Коми, что никак не можете с ними расстаться? Отказываетесь от единственного и, может быть, последнего шанса выбраться отсюда?
— Я вовсе не хочу отсюда выбираться, — глухо сказала Ядвига. — Тем более в Иран.
— Вот как. Ну что ж, пожалуйста, останется место для кого-нибудь из порядочных людей… Могу лишь пожалеть, что произошла такая ошибка. Ваш муж, господин Хожиняк, видимо пользуется прекрасной репутацией, раз ему, несмотря на его невысокий военный чин, разрешили взять с собой жену… Но если вы пылаете такой любовью к большевикам, что ж — вольному воля!
— Пойдем отсюда! — грубо сказал Марцысь.
Лужняк ткнул папиросу в пепельницу.
— Могу лишь пожелать: счастливо оставаться! Господину Хожиняку придется принять к сведению, что вы задерживаетесь здесь… по идейным, — а может, по сердечным? — побуждениям, — сказал он, глядя прищуренными глазами на Марцыся.
Тот круто повернулся к нему.
— Ты, скот этакий…
— Но-но, полегче! — Лужняк всем корпусом перегнулся через стол. Ворох бумаг сдвинулся, и Ядвига увидела черный поблескивающий пистолет. Она схватила парня за рукав.
— Марцысь, идем!
— Я его, я его…
С неожиданной силой Ядвига потащила Марцыся к дверям.
— Слышишь? Идем!
Этот повелительный тон был так необычен для Ядвиги, что ошеломленный Марцысь позволил вытащить себя за дверь. Все еще таща его за руку, Ядвига торопливо прошла через канцелярию, где все глаза с любопытством уставились на них. По-видимому, шумный разговор донесся из кабинета в приемную.
— Немедленно садись в машину! — командовала Ядвига. — Теперь куда? У тебя здесь есть дела?
— В «Автосбыте».
— Поехали. Я подожду в машине.
Он снова подчинился. И лишь когда он сошел с машины и вошел в «Автосбыт», Ядвига почувствовала обморочную слабость. Все случившееся казалось ей коротким, но страшным сном. Иран, Хожиняк, Лужняк, и этот пистолет под бумагами… Почему Марцысь вдруг кинулся на Лужняка? Ах да, этот мерзавец сказал…