— Ты что, хочешь удрать от него?
— А что мне еще делать? — Казалось, она сейчас расплачется.
— Перестань, не сходи с ума! Если хочешь, я пойду и отошью его. Конечно, вполне корректно и дипломатично.
Катаржина быстро завертела головой, решительно отказываясь, но одновременно гладила мою руку. Чуть-чуть, легонько, но это прикосновение еще больше вывело меня из равновесия. Она не успела убрать свою тонкую, ухоженную руку, как я вновь поглядел на бар. Всего лишь на мгновение, но и этого хватило, чтобы убедиться, что Катаржина не водила меня за нос. Барменша как раз ставила перед толстяком две пузатенькие, наполненные на треть коньячные рюмки.
— Я уйду, как только перестанут играть. Ты пока ничего не говори! Знаешь ведь Гонзу: он может за мной побежать вдогонку.
Я кивнул.
— Как хочешь.
Она взяла со стола свою сумочку, машинально щелкнула замочком. Третий танец приближался к концу, и я поторопился спросить:
— А в горы ты в самом деле с нами поедешь?
Она чуть заметно свела брови.
— Ты тоже хочешь, чтобы я поехала? У тебя ведь будет Алена.
— Верно, — слегка смешавшись, возразил я. — Но я беспокоюсь обо всей компании. Если ты откажешься ехать, Гонза может передумать. Понятно?
— Выходит, мне ничего другого не остается, как поехать, — удовлетворенно сказала она и улыбнулась. — Но ты должен пообещать, что будешь меня оберегать. От интриг и ловушек.
Ответить я не успел. Оркестр умолк, Катаржина подарила мне экспортную улыбку и встала:
— Ну, пока! Значит, пока что ничего не говори!
Схватила сумочку и направилась к выходу. Но опоздала и столкнулась с Бореком и Аленой, которые возвращались к столику с площадки. Борек придержал ее, но не больше чем на полминуты.
Следующую серию я танцевал с Зузаной, Гонза — с Аленой, а Борек пропустил. Позже я объяснил Гонзе, что Катаржина уехала домой из-за немца.
— Нет, она просто чокнутая. Убегать из-за этого пивного бочонка? — удивилась Алена.
Я пожал плечами:
— Ну, ты же знаешь Катаржину…
— Норовистая девка! — поддержал меня Борек.
Гонза промолчал, только с ненавистью поглядел в сторону бара. Немец все еще ждал. После ухода Катаржины я не спускал с него глаз. Свою рюмку он опрокинул, вторая стояла нетронутая. Только минут через десять он выпил и ее; видно, дошло наконец, что остался с носом. Он заплатил и отчалил.
Чуть раньше встала и Зузана. Мозельское, очевидно, ударило ей в голову, но если у Алены развязался язык, то Зузана молчала как убитая. Вернулась она примерно через четверть часа — слегка побледневшая, но снова готовая выпить.
— Вышла на свежий воздух, голова немного разболелась, — объяснила она и виновато улыбнулась Бореку.