Перелом в войне не настал, желанной победы не достигли после многих суток беспрерывных боев. Позиционная война на какое-то время заставила скучать. «Привезут газеты недели за две, в разбивку, скачками. Сначала схватятся, начнут читать. Читать при свете огарка, часто лучины, в тесном кружке, за занавесью из палатки, прислушиваясь к тому, что делается впереди, на передовых постах и в секретах. В землянке дымно, угарно, за занавесью мороз уже сковывает сырую землю. Там слышен сдержанный говор. Люди собираются к походной кухне на обед. Все сидят за свечою, теснятся друг к другу и читают. И вдруг статья «О победимости России». Какой-нибудь публицист доказывает, что Россия может быть побеждена — ну хотя бы Японией.
— Господа, что же это? — скажет кто-нибудь и улыбнется сквозь слезы…
— Охота вам возмущаться, Семен Николаевич! — один напишет, что Россия победима оттого, что она велика, другой подсчитает наши финансы и скажет, что эта война будет длиться тридцать лет и нам нужно завоевать Корею, Манчжурию, Шантунг и Сандвичевы острова, третий, напротив, напишет, что нам ничего не нужно. Сидеть бы за Уралом и не «рипаться» не в свое дело…»
Краснов имеет в виду полемику между гр. Л. Л. Толстым и М. О. Меньшиковым: первый в связи с этой войной замахивался на всемирное владычество России (в 1854 г. А. Ф. Тютчевой оно тоже померещилось [84]) в будущем, ибо созданием Империи Русские доказали: они сильнее всех народов планеты и потому Россия непобедима. Однако Меньшиков парировал, что Россия не только победима, но даже «есть самая победимая из стран»! Оказывается, «свирепствующая» русская цензура позволяла не только публиковать во время войны такие выводы, но и обосновывать их тем, будто русский народ «нищий, невежественный, одичавший до равнодушия», недоедающий и перепивающий, больной и безземельный! В сентябре 1904 г. редактор и литературный критик Р. И. Сементковский спокойно заметил, что оба неправы в бесплодных философствованиях [92, № 3, стлб. 333–336]. В отчете 1906 г. Куропаткин не прошел мимо статей, во время войны подрывавших доверие к офицерам и особенно выделил Меньшикова. Офицеры, которых огульно обвиняли в отсутствии совести, пьянстве, разгильдяйстве и лени, не щадя жизни отдавали свои жизни, защищая Россию. Процент потерь офицеров к их среднему наличному числу был на 10 % выше, чем тот же показатель у нижних чинов. Нравственный уровень, недостойный Русского офицера с ноября 1904 г. по сентябрь 1905 г. показали всего 19 человек и были удалены из действующей Армии [52].