Войска с наступившими холодами закопались в землянки. После прошедших боев наступило время отдыха и награждений отличившихся из тех, кто выжил. Краснов заслужил орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. На время прекращения военных действий (японцы обходились как по расписанию, вечерними обстрелами, наши редко отвечали на этот бесполезный огонь) Краснов взял отпуск и вернулся в Петербург. Проезжая через Харбин, столицу Манчжурии и будущую столицу русской эмиграции в Китае, Петр Николаевич не оставляет труд военного корреспондента. Сделанный им очерк в доработанном виде войдет в Т.2 «Года войны» относительно декабря 1904 г., а в «Иркутские губернские ведомости» — 4 марта 1905 г., № 4003. Раздел «Наша печать»:
«Талантливый корреспондент «Р. инв.» г. Краснов описывает Харбин и его жизнь в последнее время.
Перед вокзалом — площадь и череда электрических фонарей, уходящих в туманную даль. Там раскиданы по широким улицам широко задуманного города то маленькие одноэтажные постройки железнодорожного поселка, то громадные дворцы правления восточно-китайской дороги, штаба пограничной стражи, торговые ряды и дома местных крезов. Но больше пустырей, по которым то прокатится «российский» извозчик на паре с пристяжкой, то проедет китаец на тяжелой, безалаберно запряженной арбе. Все у основателей Харбина, его устроителей и хозяев было задумано по петербургскому образцу, и одного им не хватило в рецепте изготовления маньчжурского Петербурга — это гения Петра.
То — кучки больших многоэтажных домов, первоклассный ресторан и гостиница, то — полуземлянки-полубараки госпиталей, то — казарма за каменным и железным забором, то — лачуги, то — просто пустырь, неогороженный даже забором. В это военное время сотни госпиталей всевозможных общин и отрядов ютились рядом с зимним садом Колхидой, цирком Боровского, опереткой, драмой и просто кабаками. Святые сестры веселились рядом с куртизанками самого веселого пошиба, и один и тот же поезд привозил часто одних умирать и страдать от ран, других веселиться, памятуя девиз: «Мертвый мирно спи во гробе, жизнью пользуйся живущий!» И от этого происходило много эпизодов, полных грусти и смеха, разыгрывавшихся то в драму, то в водевиль. Молоденькую и хорошенькую жену офицера, приехавшую к своему смертельно раненному мужу, принимали то за певичку из Колхиды и разбивали двери гостиницы, в которой она остановилась, а некрасивую и пожилую куртизанку считали за «порядочную» и сторонились от нее и долго она не могла найти клиентов.
Бродишь по Харбину, присматриваешься к его жизни и понять не можешь, что это такое… Точно «пир во время чумы». Вот небольшая, разношерстная команда запасных с ружьями построилась у госпитальной часовни, в которой виднеются два просто заколоченных гроба, а мимо несется с дикими вскриками компания в енотовых папахах, извозчики нахлестывали лошадей, и накрашенные девицы, рыжая и черная, визжат на всю улицу. Эти встретили утро и мчатся куда-нибудь сорвать тоску и усмирить разгоревшиеся страсти…