— Сколько… сколько лет тебе было, когда ты потеряла родителей?
— Семь.
Ну почти семь… На ее ноябрьский день рождения уже не было праздника. В голове невольно возникла четкая картина, словно фотография: гробы, в одном ее мать, в другом — малыш брат. Их похоронили вместе, усыпанных белыми цветами. Дом, в который они с отцом потом вернулись, был наполнен мучительной тишиной его печали и ее вины. Как же ей хотелось, чтобы отец обнял ее и сказал: «Ты ни в чем не виновата!» Но вместо этого он отвернулся… И она знала: он винил ее так же, как и она сама. Они никогда не говорили о том, что произошло. Вместо этого папа позволил двоюродной бабушке Мод забрать дочку — настолько не мог выносить ее вида.
Семь лет!
Смутное воспоминание о том времени, когда Солу было семь лет: смеющаяся мать стирает пятно грязи с его щеки, и то счастье, которое он испытывал оттого, что она рядом…
Ему было восемнадцать, когда судьба лишила его родителей, но даже в этом возрасте переживалось все очень непросто, хотя в то время он уже был независимым и взрослым…
Воспоминания нахлынули на Жизель, как бы она ни старалась их остановить. Дети в школе жалели ее, потому что у девочки не было родителей.
В мучительном желании победить эти воспоминания Жизель издала протестующий звук. Как же ей хотелось, чтобы ее машина была на месте! Тогда она быстро бы уехала, убежала от отчаяния и унижения.
Сол различил боль в ее стоне… Боль, которую, к сожалению, он хорошо знал, — он словно слышал самого себя. И, прежде чем смог себя остановить, Сол тихо сказал:
— Я тоже потерял родителей. Мне, правда, было уже восемнадцать. В этом возрасте обычно думают, что все бессмертны.
В повисшей тишине они встретились взглядами.
«Что я делаю?» — одернул Сол себя. Он никогда и ни с кем об этом не говорил, и уж тем более с женщиной, которая ему не нравилась. Должно быть, это слово «сирота» так повлияло на него.
Итак, в семь лет Жизель взяла к себе двоюродная бабушка. И теперь она должна была обеспечивать старушку. «Это объясняет ее дешевый костюм», — сообразил Сол.
Она давала понять — в ее жизни нет мужчины, но наверняка есть любовники. Жизель, может, и не относилась к его типу, но он бы покривил душой, если бы не признал — она заставляет мужчин поворачиваться и смотреть вслед. И эта взрывная смесь видимой холодности и огня в ее глазах могла свести с ума не одного представителя его пола.
Лед и пламень — вот чем она была! Интересно, сколько любовников у нее было? Двое? Трое? Точно не больше, чем пальцев на руке.
— Что случилось с твоими родителями? Мои погибли в районе землетрясения, когда подземный толчок разрушил здание, в котором они находились. Мне отчаянно хотелось с кем-то поговорить об их гибели, но никто со мной эту тему не желал обсуждать. Полагаю, все думали, что это будет… — Он замолчал.