Эмили продолжила допрос свидетеля:
— Мистер Истон, вы первым заговорили с Грегом Олдричем?
— Скорее наоборот: Олдрич первый заговорил. Он уже принял на грудь...
— Возражаю! — вмешался Мур.
— Возражение принимается. — Судья Стивенс кивнул и обратился к Джимми: — Мистер Истон, отвечайте, пожалуйста, только на поставленный вопрос.
Джимми постарался изобразить на лице раскаяние.
— Ладно...
Тут он наткнулся на сердитый взгляд Эмили и поспешно прибавил:
— ...ваша честь.
— Мистер Истон, не могли бы вы передать содержание вашей с мистером Олдричем беседы?
«Вот он, — подумала Эмили. — Ключевой момент процесса».
— Ну, дело в том, — начал Джимми, — что мы оба пропустили по паре стаканчиков, мы оба были немного подавлены. Вообще-то я обычно не люблю вспоминать про тюрьму, сами понимаете, ничего приятного, но тогда я целый день искал работу и везде получил отказ. Вот я и признался Олдричу, что даже при большом желании такому, как я, трудно встать на правильный путь.
Джимми заерзал на стуле.
— А я этого очень хочу, — заверил он присутствующих.
— И как Грег Олдрич отреагировал на ваше признание?
— Сначала никак. Он вынул мобильник и набрал номер. Раздался женский голос. Когда женщина узнала, кто звонит, то распсиховалась. Начала так громко орать, что даже мне было слышно. Она просто визжала: «Грег, оставь меня в покое!» Потом она, скорее всего, отключила телефон, потому что подозреваемый показался мне явно на взводе, словно готов был каждого стереть в порошок. Он посмотрел на меня и сказал: «Моя жена. Убил бы ее!»
— Повторите, пожалуйста, последнюю фразу, мистер Истон, — попросила Эмили.
— Он посмотрел на меня и сказал: «Моя жена. Убил бы ее!»
— Грег Олдрич сказал: «Моя жена. Убил бы ее!» — медленно произнесла обвинитель, давая присяжным время обдумать эти слова.
— Да.
— И этот разговор происходил два с половиной года назад, второго марта, примерно в полседьмого вечера?
— Да.
Эмили украдкой взглянула на Олдрича: тот покачивал головой, словно был не в состоянии поверить в происходящее. Она заметила, что на лбу подозреваемого выступила испарина. Мур что-то шептал своему клиенту, очевидно стараясь успокоить. «Бесполезно, — подумала Эмили. — И это я еще не копнула вглубь».
— Мистер Истон, как вы отреагировали на заявление мистера Олдрича?
— Я понял, что он бесится. Ну, сердится. У него все лицо побагровело, он изо всей силы грохнул телефоном о стойку. Но я-то был уверен, что он преувеличивает, поэтому решил сострить и ляпнул: «Я на мели. Двадцать тысяч баксов — и дело сделано!»
— Что случилось потом?