— Ну вот что, — поднимаясь, сказал Палыч, — одевайся и пойдём. Дусе тоже мыться надо. Печка как раз для неё остыла.
Все это он произнёс очень сердито, я бы сказал — обвинительным тоном, мол, хватит всякой ерундой заниматься, пора и о человеке подумать. Он накинул на плечи специально для этого захваченную телогрейку, выдернул со всхлипом из ведра бидончик, который уже боком плавал полупустой, и зашагал впереди меня, подсвечивая себе фонариком. Я поплёлся за ним. В темноте белели его голубые кальсоны и повязанное платком розовое (в темноте тоже белое) полотенце.
10
Евдокия Тарасовна взбила нам подушки, подхватила узелок с бельём и ушла.
— Вода там есть! — крикнул ей в спину Палыч.
После бани, что бы там ни было, Палыч обязательно должен полежать. До тех пор, пока Евдокия Тарасовна не вернётся и не накроет стол к ужину. Палыч лежал на спине, укрывшись одеялом до самого носа, а я нервно ходил по избе и произносил бессвязный монолог:
— Что за упрямая голова? Это косность… Вековая косность! Почему ни у кого нету, а у меня будет? «Как у кулака»… А при чём тут кулак? Вот скажи, сколько в Добрянке колодцев? Молчишь… Почему мой приятель у себя на даче мог выкопать колодец, а ты не можешь?
А он там только летом живёт. И вода у него поглубже, чем здесь. Ничего — выкопал. Зато он теперь полностью независим от погоды. До десятка вёдер под каждую яблоню, да с подкормкой, зато у него и урожай, а он городской. А у тебя что? Вот они, яблоки. — гниют на земле, даже скотине не всё идет… А у него ни одного яблочка не пропадает…
Палыч лежал не двигаясь и только водил за мной глазами.
— Можно подумать, что я для себя стараюсь… — возмущался я.
— А для кого же, — неожиданно отозвался Палыч, — не понравилось воду в баню таскать, вот и придумал колодец. Лень-то раньше тебя родилась, — ухмыльнулся он, радуясь, что нашёл, чем меня урезонить.
— Да ладно тебе… — горько вздохнул я и махнул рукой.
— Вот Трофимыч-то очумеет, когда узнает, что у меня колодец, — задумчиво сказал Палыч и сел на кровати, придерживая одеяло на груди.
— Да что он, Трофимыч-то, глупее паровоза?! — обрадовался я. — Он первый за тобой начнёт копать… И главное, было бы об чем разговаривать. Дерева, осины этой, — хоть с кашей ешь, топор в руках держать умеешь, копать два дня… Да мы за неделю с тобой колодец отгрохаем. Никто и знать не будет. Приходит к тебе Трофимыч, а у тебя колодец… Главное — захотеть.
— Понимаешь… — Палыч свесил с кровати нош и напряжённо растопырил пальцы. — Мне, конечно, это дело ни к чему, я бы и из старого колодца принёс, не рассыпался, но у Дуни руки болят от ревматизма и сердце пошаливает… Я ведь не всё время дома. В общем, тут нужно помозговать. Может, и действительно отчубучим…