— Я бы с удовольствием… — с досадой в голосе сказал Сергей.
Профессор резко обернулся:
— Что? Что такое?!
— Я говорю, я бы с удовольствием, — примирительно сказал Сергей, — да нельзя. Вашим вентилем перекрываются три этажа над вами.
— Что же это такое?! — застонал профессор. — Неужели ничего нельзя сделать?
— Ничего и не придумаешь, — сказал Сергей, поигрывая увесистым ключом. — А впрочем, какой у вас замок?
— Обыкновенный, — рассеянно буркнул профессор, размышляя о чём-то другом. — А при чём здесь замок?
— Можете спокойно идти по своим делам, если у вас замок английский и захлопывается, а я захлопну дверь. Мы часто так работаем.
Профессор задумался. Пока он размышлял, Сергей засунул ключ в наколенный карман и, решив действовать напролом, вышел из кухни.
— А позвонить мне всё равно нужно, — веско сказал он. — Где тут у вас телефон?
Профессор машинально кивнул, очевидно, так и не прервав своих размышлений. Сергей быстро подошёл к двери, ведущей в комнату Профессор в последний момент преградил ему путь.
— Не стоит пачкать пол… — сказал профессор.
…Эту историю Макар Фатеев услышал случайно в купе, возвращаясь со своей командой гребцов с соревнований. Гребцы уже дружно храпели за стенкой, а он ворочался на верхней полке. Внизу гремели пивными бутылками и приглушённый, с сипотцой голос что-то бубнил. Макар подумал, что это тот маленький лысенький попутчик, но глянуть вниз, проверить свою догадку ему было лень. В слова он не вслушивался, но они назойливо лезли в сознание…
— Отступление, наступление, а наша дивизия всё время на переднем рубеже в конце концов, попал в окружение, а выйти так и не смог. Остался с группой моих товарищей на оккупированной территории. Пошатались по лесам недельки две и вышли на маленький партизанский отряд. Короче говоря, пришлось мне воевать в Брянских лесах.
А надо сказать, отряд тогда силу набрал, все мы эту силу чувствовали, и поэтому казалось, что невыполнимых задач нет.
Я-то был в стороне от этих хлопот, но спокойной жизни у меня не было. Стоял июль, самый сенокос, и тут уж я был почти в одном ранге с командиром отряда.
Вы не улыбайтесь. Сенокос для партизанской войны — дело важное. Сами посудите: лошадей у нас — огромнейший табун, скота, крупного и мелкого рогатого, — голов под сто. Так что, как хотите, а сено было для нас стратегическим сырьём. Это тебе и продовольствие, и транспорт, и связь…
А косили мы по лесным лужкам, полянкам, просекам. Не косьба, а грех один. Там ущипнёшь, здесь подбреешь. Да мало ещё скосить. Надо перевезти сено в удобные места, чтоб оно зимой было под руками… Зимой ведь доставка — дело трудное и заметное. Да так нужно стога и копёшки расположить, чтоб никто их и не заметил. Вот и приходилось кумекать, что к чему. Надо сказать не хвалясь, я эту сенную стратегию очень хорошо усвоил, за что и уважал меня командир.