Он погрузился в мрачное раздумье. Он понимал, что даже в случае фантастической удачи, если ему удастся задержать на нужное время слесаря, если Монтёр успеет найти марку и если слесарь ничего не заподозрит, то получится примерно такая картина: профессор хватится марки, допустим, через полчаса после приезда из Праги. Ещё через полчаса будет вызвана милиция и опрошены соседи, которые непременно расскажут про вызов слесаря и ремонт в квартире. В следующие пятнадцать минут будет найден слесарь, и через два часа после приезда настоящего профессора из Праги, ну, предположим, через три, на фотороботе будет изготовлен его, Макара, достаточно точный портрет. Следовательно, тот факт, что мальчишка его заподозрил, уже не имеет решающего значения. В любом случае — уйдёт он отсюда с маркой или без марки — через мальчишку, через фоторобот обязательно выйдут на него. Ну а там как повезёт… Его могут и не найти.
Предположим, найдут, будут судить, докажут факт пребывания его в этой квартире и факт кражи марки. Но всё равно нужно ещё найти марку. А уж её-то не найдут — в этом он уверен. Хоть и быстро работает МУР, но времени на то, чтоб хотя бы запрятать марку в надёжное место, у него хватит.
Предположим, осудят. Ну что ж, много не дадут. Рецидивистом его признать нельзя — все старые грехи уже погашены. За последние десять лет Макар ни разу не попадал в руки правосудия. Значит, максимум, который он может получить, — статья 144, часть вторая, пять лет. Можно перетерпеть, можно быть примерным зэком, можно самым прилежным образом выполнять в колонии всю работу, выйти если не досрочно, то в срок и стать на всю жизнь обеспеченным человеком. Но тут Макар упирался в свои убеждения. Он никогда, даже в далёкой и бурной молодости, не шёл на мокрое дело. Он был принципиальным противником убийства. Он понимал, что, пока ты украл, или смошенничал, или навёл, есть ещё шансы на продолжение, есть шансы выкарабкаться, отсидеться где-то в тени, отбыть свой срок, выйти ещё способным к деятельности человеком, тогда ещё не всё потеряно и остаются шансы на будущее. Мечта его была проста, если не сказать — примитивна: взять крупное дело и уйти на покой. Одно крупное дело и один бесконечный, до самой смерти, покой. Но если сейчас нарушить всю жизнь соблюдаемый принцип, если ликвидировать парнишку — с мечтой покончено. Тогда в лучшем случае — колония до глубокой старости. И надёжно упрятанная марка будет лежать мёртвым капиталом. С другой стороны, ясно: пока парнишка слесарь существует в природе, во-первых, может сорваться всё дело, во-вторых, шансы на разоблачение увеличиваются в несколько десятков раз. Таким образом, возникла дилемма: либо отступиться от принципов и убрать парнишку, либо отступиться от дела.