А если вспомнить два поцелуя… Он опустил руки в карманы и повернулся на каблуках.
А теперь Ванесса приезжает сюда. С позволения Митча он не только пригласил ее на ранчо, но и приоткрыл дверь в свою частную жизнь. Чейз застыл, пытаясь обнаружить в своей душе признаки беспокойства. Но не увидел там ничего, кроме сладостного предвкушения. Он очень хотел увидеть ее вновь. Черт, он не мог дождаться ее приезда. Желание увидеть ее не давало ему покоя, став его навязчивой идеей, хотя он до последнего момента подвергал сомнению верность принятого решения.
Он усмехнулся своему отражению в окне.
Интересно, что теперь, после всех этих лет, в течение которых он приучал себя к собранности и рассудительности, он сдался под натиском желания.
Очевидно, дело было не только в нем. Дунбар переписал главы своей книги, назвав новых героинь Эрин и Хезер. Он не имел права лишать Ванессу возможности прочитать его записи до того, как книга увидит свет. Он поступил правильно.
Чейз всегда и во всем был прав.
— Могла бы взять с собой Эрин и Хезер, — сказал Чейз в третий раз за то время, что прошло с их с Ванессой встречи в аэропорту.
— Не думаю, что это было бы уместно, учитывая обстоятельства.
Чейз замолчал.
— Ты права, — признал он наконец.
— К тому же моя сестра хотела побыть с ними. Если что, Стелла ей поможет. — Она перевела взгляд на бесконечные деревянные изгороди, мелькающие за окном. — Я никогда не бывала на ранчо.
— А как же Колорадо?
— Мы ездили туда зимой, — напомнила она ему. — И мы катались там на горных лыжах, останавливались в роскошном шале. Там не было намека на сотни голов скота.
— Представь себе тысячи голов. Но там есть дом, — добавил он, взглядом указывая на лобовое стекло.
Когда они повернули, проезжая через деревянную арку входа, за окном снова понеслись изгороди, и, наконец, в конце длинного подъездного пути возникло одноэтажное издание из темного кирпича с необъятным крыльцом, огромным застекленным патио и слегка подпорченной непогодой зеленой крышей. Чуть поодаль, за новым рядом заборов, она увидела ряды амбаров и навесов, огромный грузовик и небольшое стадо.
Когда они подъехали к крыльцу, на пороге появился хозяин. Его размашистая походка и добродушная улыбка прекрасно дополняли образ широкоплечего, поджарого мужчины. Это был настоящий ковбой, одетый в поношенную ковбойскую шляпу, шотландскую рубашку, выцветшие на солнце джинсы и грязные рабочие ботинки.
— Митч, это Ванесса Пэртридж. Ванесса — Митчелл О’Коннор.
Он был ниже, но шире, чем Чейз, и казался намного более загорелым. Он снял шляпу, вытер руку об джинсы и протянул ей, улыбаясь: