Вижу ещё одну черепаху поменьше на дне.
Медленно опускаюсь.
Не убегает.
Приближаюсь на два метра, один…и хватаю её за края панциря.
Она маленькая, но двумя мощными взмахами передних ласт высвобождается. Хватаю её снова, но мне мешает ружьё. Снова вырывается. Выпускаю ружьё, бросаюсь вдогонку, хватаю её в третий раз и уже не выпускаю. Черепаха гребёт как безумная и тянет вниз, я же изо всех сил работаю ластами наверх. Борьба почти на равных, потому что она хоть и маленькая, но очень хорошо плавает, а я хоть и больше, но у меня кончается кислород. Тут я вспоминаю, как кто-то, не помню точно кто, говорил мне: «Когда ухватишь черепаху, переверни её, и она поплывёт вверх, думая, что погружается».
Переворачиваю. Работает! Черепаха практически перестаёт грести и через несколько секунд я выныриваю, чуть не задохнувшись, сердце колотится, но с добычей в руках.
На мои крики подплывает Лиззи на тендере.
— Какая красивая…заснимем её?
Снимем на телекамеру, но как-то неубедительно. Черепаха в лодке…представляю уже комментарии: бедное животное, какая жестокость и т. д.
— Сфотографируем её?
— Ну да, наверное..
— Съедим её?
Лиззи осмеливается озвучить мысль, которая в глубине сознания преследует нас с тех дней, когда мы в бессилии вдыхали запах с камбуза Мишеля. Но когда я боролся с черепахой под водой, это был охотничий инстинкт, теперь же, здесь, чтобы убить её, наверное нужно быть очень голодным. Голодным по-настоящему, когда нечего есть и приходится выживать. Мы же ещё не дошли до этого.
Ещё несколько кадров, всё так же без убеждения и мы отпускаем её, провожая взглядом, пока она медленно спускается ко дну, словно ничего и не произошло.
— Остались у нас ещё консервы из тунца?
— Думаю да.
— Тогда рис с тунцом сегодня. Согласна?
В конце концов не так уж важно что ешь. Но сперва принимаем аперитив: сок молодого кокосового ореха смешивается с дозой рома, пьём и закусываем нежной сердцевиной пальмы, добытой в лесу.
А вокруг нас закат.
Вот он, наконец, вход во фиорд. Пройдя последнюю коралловую банку, можно брать курс на вход, в середину этого залива, который врезается в берег на пару миль. С обоих сторон возвышаются два зелёных бастиона, поросших плюмерией и казаурином. Зелень постепенно редеет и далее обнажённые розовые скалы отвесно обрываются в море.
Ещё несколько лет назад этот залив прерывал длинную дорогу вдоль побережья, которая с юга, от Танзании пролегала вдоль берега Кении на север, дальше границы с Сомали. Здесь, в Kilifi приходилось останавливаться и ждать парома.