Саймона же охватило чувство мужского удовлетворения. Ведь он сделал то, что хотел, — доставил ей удовольствие. А что может быть приятнее, чем доставлять удовольствие этой удивительной женщине? О, он мог бы лежать с ней в постели и боготворить ее целую вечность. Он мог бы…
— Саймон, сними бриджи, — сказала она неожиданно, и рука ее скользнула к его ремню.
— Ты уверена?.. — Он знал, что если сейчас разденется, то дороги назад уже не будет.
Она кивнула, и ее сапфировые глаза потемнели от страсти.
— Абсолютно.
Что ж, если так, то она получит его. И он будет принадлежать ей до конца жизни.
Нежно поцеловав ее в губы, Саймон проговорил:
— Не могу ни в чем тебе отказать.
Едва успев произнести эти слова, он понял, что они чистейшая правда. Да, он сделает все, что в его силах, только бы удержать ее, все остальное не имело значения.
Пальцы Джулианы неловко возились с пуговицами и ремнем его бриджей, и Саймон, не выдержав, вскочил с кровати и мгновенно избавился от них и от сапог. Вернувшись к Джулиане, он тотчас устроился между ее ног, отчаянно желая обладать ею.
— Подожди, — прошептала она. — Я хочу видеть…
Но у него уже не было сил терпеть.
— Нет, не сейчас, дорогая. В следующий раз.
— Но у нас же только одна ночь, и это моя единственная возможность посмотреть на тебя.
Он на мгновение оцепенел. Потом взял ее лицо в ладони и, заглянув ей в глаза, увидел в них не только страсть, но также и печаль, и отчаяние.
У них будет не одна ночь, и она должна была это знать. Да, он никогда не отпустит ее, потому что теперь все изменилось. Глядя ей в глаза, Саймон хрипло прошептал:
— Пожалуйста, не заставляй меня останавливаться.
Она тихонько вздохнула.
— Хорошо. Не останавливайся.
Он начал осторожно входить в нее. Потом остановился и снова посмотрел ей в глаза.
— Как ты?
Она кивнула, прикусив нижнюю губу. Но Саймон все еще медлил.
— Дорогая, я не хочу причинить тебе боль.
Джулиана покачала головой:
— Нет-нет, мне не будет больно.
— Боюсь, что будет. Но я сделаю все от меня зависящее, чтобы больше никогда не причинять тебе боль. — Он поцеловал ее и добавил: — Смотри на меня. Я хочу видеть твои глаза.
Она снова кивнула. А он опять начал входить в нее и наконец погрузился полностью. При этом оба тяжело дышали.
Внезапно она прошептала:
— У тебя самые красивые на свете глаза.
Он невольно улыбнулся и прошептал в ответ:
— Нет, невозможно. Мои глаза ничто в сравнении с твоими.
Ему отчаянно хотелось двигаться. Отчаянно хотелось найти освобождение, о котором тело молило всю ночь. Но он обуздал свои желания и спросил:
— Больно, сирена?