Уголки рта Уэра поползли верх, отчего Грейс-Энн едва не хватил удар.
– Ну-ну, смейтесь. Для вас все это – большая шутка, то, что вы можете разрушить целую семью! «Я хотел бы попытать силы в воспитании детей», – процитировала она фразу из злополучного письма. Лиланд поморщился, но прежде, чем он смог извиниться, вдова продолжила свою высокопарную речь: – Почему вы не можете остановиться на том, чтобы пробовать свои силы в рисовании картин маслом или сочинении стихов, как и все другие праздные, бесполезные дилетанты, принадлежащие к вашему классу? Подумать только, что Тони умер, защищая ваш образ жизни, когда французы, в конце концов, могли принести нам правильные идеи!
Теперь, когда ее грудь вздымалась, чтобы поспевать за этой тирадой, Уэр мог видеть, что Грейс-Энн похудела далеко не везде. В действительности, рождение детей вызвало не только появление безумного материнского инстинкта. Если ее прилично одеть…
– Вы можете склонить моего отца на вашу сторону, – кричала Грейс-Энн, – и попросить своего беспутного друга принца-регента защищать ваше дело. Вы можете потратить все свое состояние, до последнего пенса, подкупая юристов. Кто его знает, может быть даже Бог на вашей стороне, иначе Он никогда не привел бы вас сюда, чтобы издеваться надо мной. Но все это не имеет значения! Я клянусь всем, что мне дорого, что вы никогда не отберете у меня сыновей!
Уэр собирался предложить свои искренние извинения, в самом деле, собирался. Но вместо этого он услышал, что делает предложение совершенно иного характера:
– Так как вы не позволяете мне взять мальчика, моя дорогая, то, возможно, вы будете готовы приехать вместе с ним? На одной из сдаваемых в аренду ферм пустует коттедж. У вас будут все удобства, которые только можно купить за эти самые пенсы. Я могу быть очень щедрым.
– Вы можете отправляться к дьяволу!
Боже, каким-то образом он сумел забыть, что она – дочь викария, а не искушенная городскими удовольствиями вдова. Что еще раз доказывало, что прирожденный дурак может выставить себя на посмешище и без помощи алкоголя.
Грейс-Энн застыла на месте, ее рот открывался и закрывался, но она не издавала ни звука. По всей вероятности, она не могла придумать таких слов, которые сочла бы достаточно грязными для него. До того, как она сумела сделать это, Лиланд заткнул ей рот самым удобным – для него – из всех существующих способов. Ему уже целую вечность хотелось попробовать на вкус эти розовые губки. А теперь у него была причина. Следует признать, что причина была не очень основательной, но все же достаточно громкой, чтобы заглушить голос его совести.