Не в силах остановить потоки слез, Софи то и дело всхлипывала, а Гарет пытался ее утешить.
Они долго стояли на обочине дороги, и только колокольчики были свидетелями их мучительного прощания.
Когда же всхлипывания Софи сменились икотой, Гарет чуть отстранился и проговорил:
– Сегодня я уезжаю. Уверен, что они уже поженились, но я смогу поймать их, прежде чем он наградит ее ребенком.
Софи закрыла глаза и тяжело вздохнула. Она вспомнила обнаженную Бекки, поднимавшуюся с постели, которую делила с Фиском. Оставалось только надеяться, что Бекки пока еще не забеременела.
– А как твоя нога? – прошептала она.
– С ней все в порядке. Я переносил и более тяжелые ранения.
Гарет вынул из кармана платок и стал утирать ее слезы.
– Тристан отвезет тебя домой. А Колтон-Хаус – всего в дне езды отсюда.
– Но ведь дети в Лондоне…
– Да, верно. В таком случае… поезжай в Лондон.
– А когда мы получим весточку от тебя?
– Буду писать, когда смогу.
Она снова прильнула к нему.
– Обещаешь? Гарет, обещай, что станешь сообщать о том, где ты и что с тобой. Я не смогу спокойно жить, не зная, что ты жив и здоров.
– Больше я не причиню тебе боли, дорогая. Ты, Миранда и Тристан… вы всегда будете знать, где меня найти. А если понадоблюсь, то немедленно приеду – только позови.
– Да, знаю.
Гарет взглянул на небо.
– Пора возвращаться. Я хочу выехать еще до полудня.
Софи, подавив рыдания, развернулась, и они рука об руку пошли обратно к гостинице.
Тристан метался по гостиничной комнате, то и дело останавливаясь у окна, выходившего на улицу. После того как Гарет снова обнаружил их в постели, Софи вскочила и, не обращая внимания на больную руку, позвала горничную и приказала одеть ее как можно скорее. После чего, даже не оглянувшись, поспешила к двери.
Тристан в очередной раз остановился у окна и увидел несколько пешеходов, громыхавший по мостовой пыльный экипаж – но ни Софи, ни Гарета. Взяв плащ, он спустился вниз, открыл дверь – и в лицо ему ударил ветерок, напоенный ароматом цветов. Но не роз, а чего-то вроде душистых трав.
Тристан вышел и оглядел улицу. Мимо проходили люди в унылой чесучовой и шерстяной одежде. По их лицам струился пот. Мимо проезжали экипажи и повозки. Лошади тяжело дышали, мулы мерно покачивали головами. Солнце припекало все сильнее, и в воздухе пахло дождем.
И тут он увидел их. Софи словно осветила всю улицу; ее красота, природная грация и элегантность поражали каждого встречного, так что многие оглядывались на нее. Но она, казалось, ничего не замечала, величественная даже в простеньком белом муслиновом платье. Тристан вспомнил, как Софи – прекрасная, разъяренная, в окровавленной одежде – целилась в Фиска из пистолета. А затем хладнокровно спустила курок…