Сцепившись, они опрокинулись на землю. При этом раздался такой звук, будто кто-то ударил молотом по наковальне. Чешуйчатый — при всей своей внешней неуклюжести — оказался подвижным и быстрым, словно молодая кошка. Облаченный в боевые доспехи Финн явно уступал ему в скорости и ловкости. Он пропустил два ощутимых удара — один по щиту, другой непосредственно по ребрам. Я увидел, как мелькнули в воздухе отлетевшие колечки кольчуги, и хотел было броситься на помощь. Но Квасир молча положил руку мне на грудь, как бы говоря, что это схватка Финна. Только его… и валькнута.
Возразить я не успел — как и вообще не успел что-либо сделать, — потому как в этот миг с вершины ближайшего утеса сорвалось нечто и обрушилось прямо на плечи Квасира. Нападение застало Квасира врасплох. Не удержавшись на ногах, он упал на землю. Услышав крик побратима, я обернулся с уже занесенным мечом.
Наверное, мне следовало бы удержать удар, но я не успел: клинок мой со всего размаха обрушился на нападавшего. Он легко рассек козьи шкуры, скудную плоть, а также тонкий позвоночник мальчишки с темными растрепанными кудрями. Вопль, в котором прежде звучала ярость и ненависть, сменился предсмертным визгом, а затем и вовсе тишиной — когда разрубленный чуть ли не пополам парнишка упал на землю.
Тролль, с которым сражался Финн, увидел смерть мальчишки и отметил ее жутким воем. Наверное, он на какой-то миг отвлекся и ослабил хватку. Потому что Финн умудрился откатиться в сторону и швырнуть в противника своим многострадальным щитом. Тролль легко отбил щит, но Финну хватило этого мгновения — теперь он снова вел схватку. Годи пропел в воздухе, совершая обманное движение, и, когда чудище метнулось в сторону, дабы избежать удара, таки настиг его.
Тяжелый клинок обрушился на спину тролля — как раз на уровне поясницы — и почти наполовину скрылся в чешуйчатом теле. Существо упало на камни и осталось лежать, корчась и скребя когтями, будто выброшенный на берег краб. Финн прикончил его еще двумя ударами, после чего встал, тяжело дыша и опираясь на меч. Одной рукой он держался за ушибленный бок.
Силищу этого гада мы оценили чуть позже, когда осмотрели Финновы доспехи. Металлическая кольчуга была продрана насквозь — клянусь богами, я не лгу! И сделало это голыми когтями то самое чудовище, которое сейчас медленно остывало в луже собственной крови. Толстый простеганный акетон тоже пострадал: из него торчали клочья пушистого хлопка. Да что там говорить, даже нижняя льняная туника оказалась порвана. Хвала Одину, до тела когти не достали. На боку у побратима красовался лишь солидный кровоподтек от удара, но сама кожа осталась неповрежденной. Щит тоже представлял собой достойное зрелище: края обгрызены, а знак