В голосе Одноглазого прозвучала горечь. Но почему же он допустил такое? Почему не изгнал Белого Христа, этого мягкотелого южного Иисуса? Ведь он же, в конце концов, Один, отец асов…
— Так устроена жизнь, — пожал плечами бог. — Мы все принимаем то, что нам выткут Норны. Все… даже боги. Беда в том, что старые Сестры устали, они хотели бы отложить в сторону свой челнок и передохнуть. Однако такая возможность появится у них лишь после того, как пресечется линия Инглингов.
Это очень древняя династия. И Воронья Кость — как правнук Харальда Прекрасноволосого — тоже являлся ее частью. Так что же, выходит, Норны желают его смерти?
Одноглазый ничего не ответил, и я почувствовал, как в груди моей закипает гнев. Казалось бы, бог должен все знать о таком… Что ему соперничество какого-то Иисуса?
— Я знаю довольно, — раздраженно проворчал Один, — дабы, понимать: того, что я знаю, недостаточно. Однако это помогает мне не совершать то, что совершать не следует. В том-то и заключается подлинная мудрость.
В этот миг в небесах что-то загрохотало, и откуда-то из теней к нам устремился хищный серый клин. Бесстрастный взгляд янтарных глаз внимательно изучил меня. Затем волк приблизился к Одноглазому и любовно лизнул его затянутую в перчатку руку.
— Видишь, Фреки, — произнес бог, — он возвращается.
И действительно, захлопали на ветру растрепанные черные крылья, и мгновение спустя большой черный ворон опустился на плечо Одина. Он тоже удостоил меня беглого взгляда своих черных немигающих глаз. Затем ворон привычно склонился к уху своего хозяина. Тот слушал и кивал головой.
Это был Мунин — один из воронов Одина, который обычно летает над нашей землей и запоминает все, что видит. Страшно даже подумать, сколько секретов хранится в этой маленькой головке, увенчанной блестящим, словно выточенным из эбенового дерева, клювом. По возвращении ворон рассказывает Одину о тех бедах и несправедливостях, которые подметил в нашем мире. А также сообщает хозяину имена живых воинов, которым вскоре предстоит перейти в Вальхаллу. Как ни странно, появление ворона меня совсем не напугало. В этом я усмотрел доказательство того, что нахожусь в призрачном мире Иных.
— Именно так, — подтвердил Одноглазый, словно бы подслушав мои мысли. — И ты, конечно, хотел бы знать, что тебя ждет в будущем. На это могу лишь повторить: будущее в руках Норн.
— Серебро, — озвучил я то, что меня больше всего волновало.
И хотя слова мои прозвучали бессмысленным лепетом. Один кивнул в знак того, что понял вопрос.
— Да, серебро, — произнес он. — Норны могут выткать что угодно, даже это. И тот факт, что они занимаются своим делом вслепую, да еще в полной темноте, играет мне на руку. Серебро, о котором ты спрашиваешь, просто обязано быть проклятым. Иначе Норны не смогли бы его использовать в своей работе.