Квельдульв лишь откашлялся и сплюнул в ответ, что заставило Иону залиться краской. Никто не одернул Квельдульва, ибо всем было понятно, что Асанес сморозил глупость. Не в том дело, что амазонки не ценили доспехи, просто они берегли силы. Мы тоже не стали ничего снимать с мертвых и даже не попробовали похоронить их по-человечески. И не потому, что боялись или брезговали прикасаться к трупам. Да мы бы за милую душу поломали им руки-ноги и втиснули в могилы — если бы знали, что это действительно важно.
А так мы решили не тратить попусту силы. Я помню, как Онунд рассказывал тому же Асанесу, что если человека застигла в пути сильная пурга, он может залезть в убежище и проспать три дня. А затем благополучно проснуться и топать дальше. Но… При условии, что перед этим человек не был истощен. В противном случае ему не светит очнуться от трехдневного сна. Вот и получается, что главное — сберечь как можно больше сил. Да и какой смысл брать добычу, которую не сумеешь унести? Или же копать в мерзлом грунте неглубокие могилы, зная: сразу же следом за нами явятся волки и их раскопают?
Вот потому мы оставили все, как есть, и побрели вниз по каменистой осыпи, спускавшейся к замерзшему озеру, о котором рассказывал Морут. Озеро лежало в гигантской котловине, а посередине его торчал небольшой гладкий остров, напоминавший издали спину кита. Я добрел до этого острова и увидел на нем шесть брошенных повозок и подозрительное круглое отверстие.
Но еще до того мы обнаружили место, где люди Ламбиссона стесали склон котловины, дабы сделать его более пологим и стащить вниз эти самые повозки.
Мне понадобилось какое-то время, чтобы сообразить: я уже бывал здесь. Да-да, вот именно тут Финн и Коротышка Элдгрим вытащили меня из мутной, желто-коричневой жижи, в которой я тонул. Где-то там, на глубине, лежат вмерзшие в лед кости Кривошеего, Элдгрима Дылды, Сигвата и остальных побратимов, погибших при первом посещении гробницы Аттилы. Конечно, это то самое место! А не узнал я его потому, что очутились мы здесь в иное время года, да и зашли с другой стороны. Не говоря уж о том, что за минувшие семь лет местность могла изрядно измениться. И тут до меня дошло: мы добрались до клада, даже не воспользовавшись помощью рунного меча.
Мысль эта буквально уничтожила меня — убила и сравняла с землей. Проклятие! В поисках этого меча мы обшарили половину Серкланда. Люди гибли, сходили с ума… И все ради того, чтобы раздобыть треклятый меч с путеводными рунами. Я ведь и не надеялся без него отыскать гробницу. А теперь у меня такое чувство, что я мог бы встать посреди Великой Белой Степи, сто раз повернуться вокруг своей оси и дальше двинуться с закрытыми глазами. И все равно бы пришел сюда, ведомый рукой Одина… или призрака Хильд. Или, возможно, обоих.