Мы все молчали, потрясенные этим известием. Свалившаяся на нас смерть Квасира оказалась слишком тяжкой ношей, и мы не знали, как с нею справиться. Поэтому, когда Морут закончил свой рассказ, наступила пронзительная, прямо-таки кричащая тишина.
Как выяснилось, Квасир вышел на них в тот миг, когда вереница телег, лошадей и пеших путников достигла моста через крепостной ров Белой Вежи. По ту сторону рва стояла хлипкая деревянная изгородь, годная лишь на то, чтобы худо-бедно защищать от набегов голодных волков. Сразу за ней раскинулось временное поселение местных жителей, которые на зиму стекались под высокие каменные стены крепости. Оно представляло собой скопище лачуг и степных юрт, среди которых бродили многочисленные собаки, козы и мохнатые двугорбые верблюды.
Морут видел, как прибыл Квасир. Он шел, не вынимая меча из ножен, разведя в стороны пустые руки. Его тут же взяли под стражу и препроводили туда, где стояли Владимир и Добрыня с Сигурдом. Подойти вплотную не разрешили, остановили в нескольких шагах — вне пределов досягаемости знати.
— Мне показалось, что он повел речь о парнишке по имени Иона, — рассказывал Морут. — По приказу Владимира того привели, и я слышал, как они о чем-то говорили. Мне даже показалось, что они спорили… или ругались.
— Ну, да, — согласился я. — Он и пошел-то, чтобы вызволить Иону Асанеса.
— Но мальчишку никто не держал насильно, — пожал плечами хазарин. — Он по доброй воле пошел с нами. Всю дорогу перешучивался с Вороньей Костью, болтал о том, как получит свою долю серебра и уедет в Великий Город.
Я и раньше подозревал нечто подобное, но одно дело подозревать и совсем другое — узнать наверняка. Мне показалось, будто в сердце всадили холодный нож. Финн что-то пробурчал себе под нос и покачал головой. Трудно сказать, что именно выражал его жест: недоверие к Морутовым словам или же возмущение предательством Ионы.
— Затем вперед вышел Квельдульв и что-то сказал… я не разобрал, что именно, — продолжал рассказывать маленький хазарин. — Добрыня велел Квасиру убираться прочь. Это я уже расслышал, так как подошел поближе. Иона тоже убеждал его уйти по-хорошему. Он так и сказал: «Как бы хуже не вышло». Однако Квасир не хотел уходить без Асанеса. Он говорил, что это разобьет сердце Орма… И тут Квельдульв снова вмешался в разговор, предложив Квасиру тоже остаться с людьми Владимира. И тогда ваш побратим ударил его. Клянусь, это был хороший удар — такой, что сбил Квельдульва с ног. Даже я со своего места услышал, как у того в ушах зазвенело. А Квасир повернулся к нему и сказал: «Помолчи! Разве не видишь? Тут люди разговаривают».