Тордис удалилась с Финном осматривать его ушибленный бок. Предоставленная самой себе Торгунна подошла к борту струга и встала там, устремив взгляд в темную воду, где упокоился ее муж.
— Думаю, Квасир останется доволен, — сказал я. — Ибо самое лучшее траурное подношение — это труп врага у ног воина.
Лицо Торгунны осветила благодарная улыбка. Она смотрела на меня, но, скорее всего, не видела, поскольку глаза ей застилали слезы.
— Я хочу, чтоб ты помнила: двери Гестеринга всегда открыты для тебя, — добавил я, рассчитывая утешить ее.
Торгунна смахнула слезы с глаз костяшками пальцев.
— Думаю, Ингрид так пригрелась в Гестеринге, что не захочет возвращать ключи от поместья, — сказала она, и в глазах ее блеснул былой огонь.
— Мы могли бы пожениться, — улыбнулся я. — Тогда никто не посмеет оспаривать твои права.
Слова эти вырвались у меня в качестве дружеской шутки. Но стоило мне их произнести, и я понял, что это будет правильное решение. Именно так и следует поступить! Эта неожиданно возникшая уверенность стала такой неожиданностью для меня, что я замер на месте. Просто стоял и моргал, как последний дурак. Торгунна была удивлена не меньше моего. Она открыла рот и молча закрыла. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и выпалить мне в лицо:
— И ты говоришь мне это после того, как ночи напролет кувыркался со своей Ивой?
— Ну, это когда было… — промямлил я. — И, кроме того, она всего-навсего рабыня.
— Поэтому ты и держался двумя руками за ее задницу?
— Ну, ты скажешь, Торгунна! Так уж прямо и держался…
Во рту у меня пересохло, решимости поубавилось. Я уже не был так уверен, что поступаю правильно.
— Даже бараны в хлеву вели себя тише, чем вы, — укорила Торгунна.
Я почувствовал, как скрутило живот, и с трудом подавил стон.
— Послушай, но я же, в конце концов, ярл…
— Ах, ну конечно! Теперь понятно, что такое честь и достоинство в понимании викинга. Недаром моя мать предупреждала меня против вас. Она так и говорила: никогда не связывайся с викингами, ибо у них ветреные сердца.
— Твоя мать случайно не приходилась сестрой бабке Рыжего Ньяля? — усмехнулся я. — Ну, и потом, Торгунна… Ты ведь уже однажды ослушалась свою матушку, когда вышла замуж за Квасира?
— Это не дает тебе права пятнать честное имя моей матери! Вот позову сейчас Тордис, мы вдвоем зададим тебе трепку.
— Ты о какой Тордис толкуешь? Той самой, что помогала Квасиру пробираться по ночам в твою спальню?
Взор Торгунны затуманился приятными воспоминаниями, на губах появилась легкая улыбка. Но не успел я вздохнуть с облегчением, как она устремила на меня непоколебимый взгляд своих темных глаз.