— Клеркона здесь нет, — сообщил Оспак, не без сожаления отходя от зареванной рабыни.
Сквозь щели в плетеных стенах просачивался дневной свет. Он падал на утрамбованный земляной пол, отчего тот казался похожим на пятнистый ковер.
— Это я и сам понял, — ответил я со злостью.
Честно говоря, можно было бы и не отвечать… Но я чуть ли не с радостью воспользовался предлогом, чтобы оторваться от мальчишки с его ненормальными глазами. А злился я оттого, что понимал: мальчишка этот поймал меня в сети и напрочь перевернул душу.
Я шагнул к тому углу, где, судя по всему, располагались личные покои Клеркона. Резко откинул занавеску, огляделся…
Так, что мы здесь имеем? Белоснежная шкура песца, нарядный плащ с ярко-зеленой каймой, широкая кровать с коробчатой станиной, тоже выстланная толстыми шкурами. И все. Ни сундука, ни денег, ни Тордис…
— Я норманн, — раздался голос юного пленника.
Вот еще сюрприз! Мальчишка действительно говорил на западнонорвежском наречии. Правда, получалось это у него не очень ловко — очевидно, сказывались годы, когда он вынужден был пользоваться славянской речью. Но тем не менее я без труда узнал северный язык.
Мне пришлось снова вернуться к этим чертовым глазам. Мальчишка стоял, выпятив подбородок, и во всей его позе явственно читался вызов. Мне он напомнил Козленка — юного христианина, которого мы подобрали на Кипре во время одного из своих походов. Кстати, и возраст у них был примерно одинаковый — у здешнего норманна и Козленка той поры. Славный был парнишка… Со временем мы, конечно, перестали звать его Козленком. Теперь он Иона Асанес и, насколько мне известно, находится в обучении у одного торговца из Хольмгарда — города, который славяне предпочитают называть Новгородом.
— Я из Норвегии, — продолжал мальчишка, — и я наследник конунга.
Трост Сильфра глумливо хохотнул и тут же заработал разъяренный взгляд разноцветных глаз. Во взгляде этом светилась такая орлиная свирепость, что Трост поперхнулся смехом и заткнулся. Правда, он тут же оправился и даже рассерчал не на шутку — еще бы, какой-то зачуханный мальчишка-тралл посмел его прилюдно опозорить! С перекошенным лицом он двинулся в сторону мальчишки.
— Стой! — прикрикнул я на него.
Несколько мгновений Трост сверкал на меня глазами, затем опустил занесенный для удара кулак и молча отошел в сторону.
— Но я правда наследник конунга, — настаивал на своем мальчонка.
— Ну да, конечно, — вмешался подошедший Финн. — С траллами вечно одна и та же история. Возьми любого из них, отмой чуток от дерьма — и тут же выяснится, что в своей родной стране он сидел на золотом троне.