Белый ворон Одина (Лоу) - страница 64

Ничего не скажешь — изящное окончание истории, и публика оценила его по достоинству. Люди громко хмыкали и одобрительно хлопали себя по коленям. А уж когда Олав с любезным поклоном передал Торгунне доску и мешочек с камешками, тут народ и вовсе пришел в восторг. О Торгунне и говорить нечего… Она сияла так, будто этот непризнанный сын конунга был ее собственным ребенком.

Посреди всеобщего шума и гвалта Квасир приблизил свое лицо к моему — снова на меня пахнуло знакомым запахом овсянки с рыбой — и прошипел:

— Ни за что не поверю, будто этому мальчишке всего девять лет.


Я покинул струг — одно из тех неуклюжих речных судов, которые столь любы славянам — и ступил на деревянную пристань Новгорода, Хольмгарда по-нашему. Мне уже доводилось бывать здесь раньше, поэтому я чувствовал себя почти как дома.

На струг нам пришлось пересесть еще в Альдейгьюборге, поскольку мы и туда-то с большим трудом довели свой драккар. А уж о том, чтобы плыть на нем до самого Новгорода, и речи быть не могло. Помнится, на последнем участке мы гребли из последних сил. Легкие горели огнем от непривычно морозного воздуха, и даже сейчас, несколько дней спустя, плечи у меня болели так, будто их проткнули раскаленным прутом. С горечью пришлось признаться, что дальше работать веслами я просто не в состоянии.

Погода тоже не способствовала хорошему настроению. Едва достигнув устья реки, на которой стоял Альдейгьюборг, Гизур произвел привычные замеры. Он спустил за борт помойное ведро на веревке и зачерпнул местной водицы. Заглянув внутрь, он удрученно покачал головой и подтолкнул ведро ко мне. Там плавал лед.

— Мне не требуется смотреть за борт, — раздраженно буркнул я, пытаясь дыханием согреть руки. — И без того знаю, что жутко холодно.

Гизур согласно кивнул и, опорожнив ведро, повесил его на место. Я невольно следил за его красными, растрескавшимися руками. Мы все страдали от этой беды: от непрерывной гребли на морозе руки наши превратились в живое мясо. Из носа у всех текло, студеный воздух, казалось, выжигал легкие при дыхании.

— Слишком рано для такого льда, — проворчал Гизур. — По крайней мере на месяц раньше положенного. Не сегодня завтра река замерзнет… и этот выход в море тоже. Помяни мое слово: не поторопимся — застрянем здесь до самой весны.

Эта участь занимала наши мысли все время, пока мы искали место на якорной стоянке. Зато как только мы пришвартовались, у нас появились новые заботы. Квасир и Финн подошли, кутаясь в теплые плащи и натягивая шляпы на уши. Один из них мрачным кивком указал на чужой драккар, уютно устроившийся возле деревянной пристани. Мачта его была снята, из паруса сооружен навес над палубой. Судя по всему, хозяева судна решили остаться здесь на зимовку. Это был корабль Клеркона под названием «Крылья дракона». Народу на нем было немного, мы разглядели на палубе всего двоих растрепанных красавчиков с серебряными браслетами на предплечьях — они возились с медной жаровней, водруженной на балластные камни.