— Мы опустились только на два этажа? — спрашиваю я, когда Беа появляется рядом со мной.
— Нет, выход должен быть прямо там, — она направляет луч света на кучу кирпичей и смотрит на меня в ужасе.
— Квинн там снаружи! Мы должны ему помочь! — кричит она.
Беа бежит в направлении выхода и начинает, как сумасшедшая раскидывать камни в стороны.
Но это абсолютно безнадежно. Вся крыша обрушилась.
Даже, если бы нас было двадцать, нам потребовалась бы куча времени, чтобы прокопать ход наружу. Я даю Беа достаточно времени, чтобы покидаться камнями. А затем иду к ней.
— Мы не выберемся здесь. Нам нужно пройти через туннель, — говорю я.
Но она не обращает на меня никакого внимания. — Мне кажется я слышу его. Что, если он погребен под этой кучей? Помоги же мне, пожалуйста! Помоги!
Я кладу ей руку на плечо, пока она пытается вытащить железный стержень из груды камней. — Беа, — говорю я мягко.
— Вероятно, Квинн мертв, — говорю я.
— Квинн, — тихо повторяет она.
Она любит его, это точно. Но он так слеп и самоотвержен, что он вообще не заметил этого. И теперь больше не узнает об этом, скорее всего. Понимает ли Беа сама свои чувства?
— Может быть, они забрали его назад в купол, — говорю я несмотря на то, что очень сомневаюсь в этом. Они вряд ли начали бы бомбить местность, если бы Квинн просто согласился с ними поехать. — И не забывай, он — премиум. С Премиумами ничего не случается. Кроме того его отец работает в «Бриз». Причинять вред такому как Квинн очень рискованно.
— Но он убежал. Мы же сами видели. И тогда они открыли огонь. Почему ты врешь мне?
— Ох, Квинн очень быстрый. Он, вероятно, уже проделал полпути до Рощи Мятежников.
— Но он же не знает дороги. Как он доберется туда?
— Он найдет ее. Он так сильно переживает за тебя и потому сделает все, чтобы добраться туда.
— Нет. Он не станет. И, кроме того, он хочет кое-что от тебя, а не от меня. Он будет беспокоиться о тебе. Но ты, наверное, и сама это заметила, или? — Беа смотрит на меня, изучая, и я вижу, как она желает, чтобы я ей возразила.
Что я скажу: Нет, бред, я ничего не заметила. И почему он должен быть влюбленный в меня, такая глупость.
— Он вообще не знает меня, Беа, — говорю я вместо этого. Что тоже верно. Воспоминания об Абеле проносится в моей голове: его широкие плечи, губы готовые к улыбке, если он поддразнивал меня. Если Квинн еще жив, я скажу ему, что он сразу должен прекратить таращиться на меня. Но я очень хочу, чтобы кто-то снова также смотрел на меня.
— Во всяком случае, здесь мы не пройдем, — повторяю я и показываю на груды развалин.