— Хорошо, — ответил Энди, поворачиваясь к остальным. — Вас оставят в покое, Джули.
Но злая судьба, уже наметившая себе жертву и в течение всего утра подбиравшаяся к ней и посылавшая к ней посла за послом, из которых каждый только увеличивал ее и без того сильное смятение, направила к ней штурмана Уинди. Бородатый, мрачный, с тяжелой поступью, он казался олицетворением Рока. Все присутствующие машинально повернули к нему головы, как статисты в плохо поставленной массовой сцене.
Уинди проходил через сцену. Топ! Топ! Топ! Глаза Парти Энн невольно устремились на пол в поисках грязных следов, которые он всегда оставлял за собой. Возмущенный возглас сорвался с ее губ.
Приблизившись к двери комнаты Джули, Уинди снял фуражку и вытер со лба пот — несомненный признак сильного душевного волнения. Лицо штурмана, озаренное лучами полуденного солнца, падавшими через высокое боковое окно, сделалось совсем бронзовым.
На пороге он несколько мгновений простоял неподвижно, жуя табак и мягко вглядываясь в теплый полумрак комнаты. Казалось, он не заговорит никогда. Артисты молча ждали. В течение стольких лет ежедневно играли они мелодрамы, что не могли не почувствовать той, которая разыгрывалась перед их глазами.
Наконец Уинди заговорил:
— По-видимому, мерзавец Пит что-то замышляет.
Все молчали. Длинная борода, ставшая совершенно желтой от постоянного употребления табака, мерно колыхалась.
— Час тому назад он бежал как сумасшедший по направлению к городу. Это он стащил фотографию Джули. Я видел. Я вообще многое вижу.
Грубо выругавшись, Стив вскочил на ноги.
— Я убью этого…
— Я знаю также, что первую фотографию взяли вы Стив.
Кровь, только что прихлынувшая к щекам Стива и вздувшая жилы на его затылке, теперь отхлынула. На взволнованном и бледном лице ярко горели синие глаза.
— Я не брал ее! Я не брал ее!
Кутаясь в одеяло, Джули села на постели и громко рассмеялась:
— Зачем бы он стал красть мою фотографию! Фотографию собственной жены! Вот глупость!
— Никто не знает об этом, Джули, — мягко сказал Уинди. — Выслушайте меня. Вот уже пятьдесят лет, как я болтаюсь по рекам. Я вижу так же хорошо как в двадцать лет. Из своей рубки я только что видел на пристани Пита в сопровождении Айка Кипера. Айк — местный шериф. Они шли сюда. Через несколько минут они будут здесь.
— Пускай их! — сказал Энди. — Мы заплатили за право давать спектакль. Шериф или кто другой — добро пожаловать.
Но никто не обратил внимания на его слова. Произошло нечто странное и ужасное. Джули соскочила с кровати. Она была в белой ночной рубашке, на плечи ее была накинута шаль, длинные, черные, растрепанные волосы спадали на ее лицо. Она тесно прижалась к Стиву. Послышался звук открываемой двери. Глаза Стива сразу погасли, лицо осунулось, он крепко сжал зубы и довольно грубым движением оттолкнул Джули. Он вынул из кармана большой складной нож. Блеснуло лезвие. Джули не издала ни звука. Но остальные женщины разразились отчаянными криками. Капитан Энди бросился к Стиву — крохотный мышонок, вздумавший совладать с мастодонтом. Одним движением плеч Стив отшвырнул его в сторону: