Что скажет он ей завтра?.. Завтра…
Она блаженно закрывает глаза. И вдруг в памяти всплывают слова Луизы: «О, если бы этот цвет моей молодости был простой фиалкой… И он не мог бы наступить на него… И я могла бы смиренно умереть под его ногой…»
Охватив горячими руками подушку, она плачет.
«Дорогой дедушка, кланяюсь вам низко и целую. И братцу тоже кланяюсь низко и целую. И сестрицу тоже целую.
Сейчас вернулась из церкви, где отслужила благодарственный молебен Заступнице. Жизнь моя теперь вся решилась. Остаюсь в Харькове служить на два года, а деньги мне будут платить полтораста рублей в месяц. Как только станет зима и первопуток, я вам вышлю деньги на дорогу. Хочу, чтобы вы все жили со мною. Отпишите мне, как ваше здоровье теперь, и берегите его, дедушка миленький. Прилежно ли Васенька учится счету? Не запьянствовал ли дьячок? Я ему еще набавлю за Настеньку. Пусть и ее обучит грамоте! Без нее трудно в люди выйти. Да еще купите себе новые валенки, а Васе и Настеньке полушубки. Дорога сюда длинная, не захворать бы в пути. Напишу потом подробно, как ехать, где ночевать, сколько на водку давать ямщикам.
А пока Господь со всеми вами! Да хранит вас всех Заступница. А вы за меня помолитесь, дедушка».
В тот же день она писала в Москву своей благодетельнице письмо, как и это — полное орфографических ошибок. Но в нем вылилась вся ее благодарная душа. Некоторые буквы расплылись от слез.
…Хованский слегка волнуется, когда едет к Нероновой на чашку чая.
Он решил вести атаку стремительно. Там, где замешан такой богач и опытный донжуан, как Муратов, медлить глупо. Женщины, особенно актрисы, все продажны. А эта Неронова с ее смуглым лицом и экзотическими глазами будит его притупленные желания. Она непосредственна. У нее, наверное, темперамент. «У нее такие трепетные, нервные ноздри. Точно у арабской лошади. И удивительная ножка…»
Робея, почти страдая от робости, встречает его Надежда Васильевна… Она видит его быстрый, но выразительный взгляд, которым он окинул, войдя, номер, всю ее обстановку, эти ободранные стены. И ей мучительно больно… Вот теперь он будет презирать ее… Он не придет в другой раз… Ах, зачем она согласилась его принять!.. Но ей слишком хотелось его видеть…
Дрожащими руками она протягивает ему чашку, и опять замечает его беглую усмешку… Да, эта чашка ужасна… Вращаясь в доме Репиной, за последние два года она узнала цену художественной обстановки, изящных вещей. Но ведь у нее нет своего сервиза. Ничего нет своего, кроме этого маленького сундучка в углу.
Как жалкая нищенка смотрит она на этого юного «принца». Таких в жизни она еще не встречала. Только в царстве вымысла она жила рядом с такими избранниками. Сама принцесса любила их и слушала их признания. И не ей — бедной мещаночке, не знающей по-французски, пишущей каракулями, — достанется любовь этого изящного породистого человека… Как сон, мелькнет он в ее жизни. Но этот сон она не забудет.