Со всех сторон протянуты к нам руки,
Со всех сторон слышна жестокая мольба,
И на кресте извечном страстной муки
Распять нас могут все, как римляне — раба.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О, если бы порвать кошмар наш упоенный,
Отдаться лишь любви, как нежащей волне!
И бросить наше «нет!..» желаний тьме
бездонной,
И бросить наше «да!..» лазурной вышине!
Н. Львова (Старая сказка).
Время — конец тридцатых годов. Место — Москва.
В казенном театре идет трагедия Шиллера Коварство и любовь… Фердинанда играет знаменитый Мочалов. Леди Мильфорд — Львова-Синецкая, Миллера — Щепкин, Луизу Миллер — Надежда Васильевна Репина.
Только что закончилась эффектная сцена четвертого акта: объяснение скромной мещаночки с ее блистательной соперницей. Репина с небывалым подъемом провела эту сцену. Весь театр аплодирует своей любимице.
Она выходит за кулисы. Как бьется сердце!.. Как ослабели ноги!.. Она видит вдали стул. Идет и садится. Глухо доносится сюда со сцены голос Синецкой… Это монолог леди Мильфорд… Репина закрывает глаза.
Она добилась признания и славы. Но какой ценой? Боже мой!.. Если так волнуешься, играя уже не в новой пьесе, с заранее обеспеченным успехом, то чего стоит актрисе каждая новая роль? Перебои сердца. Бессонница, уносящая жизнь и разрушающая до времени организм… «За кулисами сгораешь, как в огне. И через десять лет я уже буду старухой», — грустно думает она.
Вот она уже двенадцать лет на сцене. В юности мечтала о драме и трагедии. А что играла?.. Пошлые водевили, оперетки, легкую комедию… Душу отводила только в опере… И вот теперь, под тридцать лет, когда расшатаны нервы, когда ушли силы, ей дают роль Луизы Миллер… Горькая ирония!.. Всюду-всюду на дороге ей стоит Орлова…
Даже Офелию отдали ей… Еще бы!.. С такими связями…
Ах, если бы взять долгий-долгий отпуск!.. Нет… хотя бы на месяц, как берут его Мочалов и Щепкин!.. Пожить где-нибудь в деревне, среди природы, или в мирном провинциальном городке, далеко от этих дрязг, закулисных сплетен и интриг, от штрафов и выговоров начальства!.. Не плакать от зависти… Не болеть от обиды…
Но разве возможно такое бегство? Исчезнуть со сцены хотя бы на месяц — значит потерять все роли, которые зубами выцарапала у режиссера. Уехать — значит, без борьбы уступить свое место Орловой, Пановой, Сабуровой 2-й… Нет!.. Надо держаться теперь, когда добилась, наконец, своего места на сцене…
Но эта усталость… Эта боль в сердце…
Кто-то идет… Камеристка леди Мильфорд и ее камердинер.
Внимательно следит Репина за высокой, плотной фигурой в ливрее и в седом парике с косичкой. Оба стоят у декорации в ожидании выхода.
