Потом идет водевиль Коровкина Новички в любви. Струйская очаровательна в роли шестнадцатилетней девочки. Но лицо Муратова холодно. Он не послал ей ни одной улыбки.
Хованский нервничает. Он чувствует на себе зоркий, тяжелый взгляд Муратова. Вообще они следят друг за другом. Как только один поднимается с места, встает и другой. Они рядом в фойе, рядом в буфете. Вместе входят они в ложу, где сидит Надежда Васильевна.
Никто из них не уходит в последнем антракте. Это два охотника, выслеживающие лисицу. Антрепренер хихикает и потирает руки. Надежда Васильевна так наивна, что не замечает тактики двух соперников. С удовольствием слушает она Муратова. Тот возмущается пьесой. Разве нет у нас Гоголя? Его Тяжбы, Игроков, Ревизора?.. Разве нет у нас Мольера? Как обидно за публику, за это студенчество, которое рвется в театр, а ему вместо хлеба дают камень!..
Спектакль кончен. Надежда Васильевна выходит из ложи. Хованский ждет ее у лестницы, уже в шинели.
— Не позволите ли вы мне проводить вас, уважаемая Надежда Васильевна? — спрашивает Муратов.
Она краснеет. Она растерялась. Хованский подходит, бледный от злобы.
— Надежда Васильевна… Я вас жду, — тихо, но значительно говорит он…
— А!.. — коротко срывается у Муратова. — Прошу извинения…
Как долго помнила Надежда Васильевна это выразительное «А!..» Она смущена, взволнована. Ей жаль Муратова.
— Он хочет вас купить, — резко, неожиданно для самого себя говорит Хованский, когда захлопнулась за ними дверца кареты.
— Что?.. Что такое?
— Я говорю, что Муратов хочет вас купить. Он так богат…
— Боже мой!.. Но разве я крепостная, чтоб меня можно было купить?..
Даже губы ее дрожат от обиды.
— Он вам не нравится?.. Он имеет большой успех.
— Мне никто не нравится! — гневно срывается у нее.
— Даже я? — вкрадчиво спрашивает он и обнимает ее.
Но она отворачивается. В сердце жгучая боль. Она так гордилась уважением своего единственного «друга»…
— О чем вы плачете? — удивляется Хованский.
— Это пройдет… простите… Не говорите мне только ничего о Муратове.
Карета останавливается.
— Что это такое? — спрашивает она, не узнавая местности. — Где мы?..
— Я прошу вас ко мне, на чашку чая…
— Нет… нет… ради Бога!.. Прикажите ехать домой…
Но за стеклом уже стоит высокая фигура лакея.
— Выходите, — стиснув зубы, говорит Хованский, когда дверца отперта. И он выскакивает из экипажа.
Боясь скандала, боясь насмешки лакея, поборов свою дрожь и возмущение, она покорно выходит. Опираясь на руку Хованского, она поднимается по освещенной лестнице в его кабинет;
Нет… Чего ей бояться?.. Князь Хованский не может быть низким, развратным, ничтожным. Он не оскорбит ее. Не будет играть ее чувством.