Он не обратил внимания на ее пожатия, на то, что она силилась привлечь его к себе. Его мысли были далеко. Они были около другой.
Наконец, она выпустила его руки, положила свои ему на плечи.
Это возвратило его к действительности.
Он резко освободился от ее объятий.
Ему вдруг стало стыдно за самого себя.
Что он делал здесь, около этой падшей женщины?
Что привело его сюда?
Не пришел ли он забыться или мечтать о графине Конкордии под этими нечистыми поцелуями?
Он пришел в ужас от этой страшной профанации своего чувства.
Между тем как мысль его витала около обожаемого существа, он был в позорном месте, в руках другой женщины, в ее власти, а эта власть — было ее к нему чувство.
Фанни Викторовна поняла его резкое движение, но не оскорбилась им.
Она только сделалась печальна.
— Я ошиблась, говоря, что вы не любите. Вы любите, и любите так же сильно, как люблю я… Но это не меня вы любите.
Федор Дмитриевич сделал жест протеста.
Он хотел отрицать. Не признаваться же было ему ей в любви к графине.
Она остановила его.
— Я не ошиблась. Женщину не обманешь… Я много выстрадала в эти несколько секунд. Но это ничего не значит. Я не могу на вас сердиться, я вас люблю, потому что вы страдаете, так же, как и я. Я вполне вас теперь знаю. Вы очень честный человек, как говорил мне и граф Владимир.
Караулов молчал.
Она продолжала:
— Да, я вас жалею от всего сердца, потому что я читаю в вашем сердце. Женщина, которую вы любите, не знает этого, а вы не такой человек, чтобы ей это сказать. Она может быть так же несчастна, как и вы… Хотите, я вам назову эту женщину?..
— Нет, не хочу! — испуганно воскликнул Караулов.
— Вы видите, — сказала она, — вы изменяете себе… Эта женщина, муж которой не достоин ее, графиня Белавина.
Федор Дмитриевич смотрел на нее бессознательным взглядом.
— Я вам даже могу сказать, как я сделала это открытие, а ваше восклицание подтвердило его справедливость.
Затем она рассказала Караулову все, что знала о семейной жизни графа Белавина, который, как оказывается, ничего не скрывал от нее, и, наконец, о разрыве его с женою.
— Как, они разошлись! — воскликнул Федор Дмитриевич.
— Разве вы не знали? — продолжала она. — Да, графиня совершенно разошлась со своим мужем… Она, вероятно, проклинает меня. Но если вы ее увидите, скажите ей, что не я сделала главное зло… Мы тоже разошлись с графом Владимиром, и та, в руках которой он теперь, выпустит его не так скоро и не так безнаказанно… Поверьте мне…
Во время этого разговора, благодаря сильному волнению, опасность плотского соблазна для Караулова миновала.