— Мы пришли за невестой, — грозно, как полагалось, объявил отец и сделал шаг по направлению к двери.
— Невеста не ваша, а наша, — отвечали охранительницы. — Может вы беднее бедняков. Дадите выкуп — получите невесту.
— Мы уже заплатили за этот товар, — сказал отец.
— А теперь платите за вход или поворачивайте назад, — не отступали стражницы невестиной чести.
Всё так же притворно хмурясь и словцо смиряясь с невозможным, отец достал из своих необъятных карманов толстую пачку зелёных трёхрублёвок и стал протягивать выкуп в раскрытые ладони. Когда он сумел, наконец, пробиться к двери, от пачки почти ничего не осталось.
— Ну, может быть теперь мы войдём? — спросил отец.
Но войти ему не пришлось. Потому что из комнаты, где была невеста, появилась целая процессия, которая несла новобрачную, закрытую полностью красным курте. Перенеся через порог, её бережно опустили на землю и повели к машине, как слепую, поддерживая со всех сторон, чтобы она не дай бог не споткнулась, что было бы плохим предзнаменованием. На полпути к машине был расстелен огромный палас, и как только невеста вступила на него, как со всех сторон, окружив её плотным кольцом, на палас становились женщины, число которых трудно было бы назвать.
— Сойдите с паласа, негодницы, — снова сурово обратился к ним отец, но в ответ раздался лишь дружный смех и крики — «хочешь взять невесту — выкупай её»… и многое другое в этом роде. Отец достал из кармана остатки прежней пачки трёхрублёвок, но этого хватило ему лишь на то, чтобы чуть-чуть очистить от женщин ближайший к нему край паласа. Не знаю, что бы он стал делать, если бы на помощь ему не пришли с одной стороны Ташли-ага, щедро одарявший девушек, а с другой стороны Италмаз-ага, делавший то же. Соединёнными усилиями путь был временно расчищен. Лишь две девушки, выносившие невесту на руках, посчитали плату недостаточной и на трогались о места, пока не получили по красной десятирублёвке, после чего они снова завладели невестой, К ним присоединились другие, смеясь и перекидываясь остротами, а невеста вновь горделиво поплыла в воздухе, словно статуя божества в древнем обряде. Но этим не кончилось, а только можно сказать, началось веселье, потому что в это же время, заглушая все звуки, раздались громкие удары бубна, поддержанные своеобразными звуками тара, и сам собой образовался круг, а над головами собравшихся из уст в уста стало перелетать слово «куштдепди», что означало нечто среднее между задорной песней и танцем, а ещё точнее, смесь того и другого вместе. Каждый, кто чувствовал себя в силах бросить вызов противной стороне, мог попробовать в куштдепди, на что он способен, и уже сразу наметились две партии, во главе одной из которых стоял мой друг Шамурад, а во главе второй, состоявшей в основном из самых проказливых девушек, вездесущая и отчаянная Нязик. Парни, которых возглавлял Шамурад, посовещались между собой недолго, а потом дружно начали, положив одновременно руки на плечи друг другу и притопывая с вызовом каблуками: