— Долг, полковник Давыдов, долг перед Отечеством и государем.
И пытается посмотреть сверху вниз на меня. Щас. Я уже не тот Денис Давыдов. Нынче у меня рост под метр девяносто.
— Вот как, — начинаю издеваться, — а я думал у вас долги только карточные.
— Давыдов! — громко орет он. — Вы забываетесь!
— Ну ладно, ладно, — примирительно отвечаю, — у вас, поди, дело.
— У меня приказ светлейшего, — это он на Кутузова намекает, — ввиду чрезвычайной ситуации, вокруг вас полно французов, я обязан забрать у вас Наполеона и со всей осторожностью препроводить его в Санкт-Петербург.
— Приказ письменный? — с надеждой в голосе спрашиваю.
— Ну что вы, однако, как же я мог такой приказ с собой везти. Не дай бог, французы бы перехватили.
— Значит, нет приказа.
— Приказ есть, вы, что, слову офицера и дворянина не верите?
— Верю, верю, — успокаиваю его, — вот только сомневаюсь, что вы Бонапарта до Санкт-Петербурга благополучно довезете. Отобьют его у вас французы. Вы вон даже девицу укараулить не смогли, а тут император Франции.
— Что? — орет князь хрипло, как конь подраненный, побагровел весь от злости. Рукой у пояса шарит, пистолет с трудом вытаскивает и мне в грудь ствол наставляет. — На Лизу Злотницкую намекаете?
Я спокоен, зато Бекетов среагировал. Вмиг ударом сверху пистолет выбил и начал князю руки крутить.
— Оставь его, поручик, — махнул я рукой, — это наш старый спор. Хотели бы — давно друг друга убили.
— Это нечестно было, — всхлипнул Голицын, — вы ее просто украли, гусар.
Слово «гусар» он произнес с обидной интонацией.
— На гусара, — говорю, — я не обижаюсь, это звание почетное, а Лизу вы сами проспали за карточным столом и вашими кутежами.
— Не вам судить о моем образе жизни.
— Да я и не сужу. Просто пока вы вино кушали с собутыльниками, я Лизочке шампань наливал и стихи читал. Мне положительно одно четверостишье удалось. Послушаете?
Что она? — Порыв, смятенье,
И холодность, и восторг,
И отпор, и увлеченье,
Смех и слезы, черт и Бог…
— Не врите полковник, вы ее анекдотами прельстили.
— Ну и это тоже. У нее даже любимые есть, про поручика Ржевского. Про бал и Наташу Ростову, про колокольню тоже.
— Ну, ты и гад, Давыдов, животное бобруйское, украл-таки племянницу Раевских.
— Фу, князь, как вы выражаетесь. Как будто и не из местных. Не из начала девятнадцатого века. А, так вы засланец! Вопрос, чьих будете? Западный вы человек или восточный? А ну-ка, Бекетов, вяжи ему руки.
А здоровый мужик князь. И подготовочка имеется. Знает рукопашный бой. Пришлось Бекетову помогать. Плечо мне Голицын чуть не вывернул, да и поручику синяк локтем на скуле оставил. Но обездвижили мы его. Потом долго русский мат и английские ругательства вперемежку слушали.