— Merde! Надо было разобрать эти чертовы пирамиды! — прохрипел Бонапарт, сжимая в кармане плаща медальон с портретом мадам Богарне, которую не мог забыть и теперь.
Между тем повозка Прошки на большой скорости миновала церковь, и Пьер увидел императора…
* * *
Прочитав творение подопечного ему писательского триумвирата, Лев Николаевич впал в задумчивость. С одной стороны, его порадовала живость повествования, энергичность языка и смелые сюжетные повороты, с другой — граф не мог так сразу принять столь вольную трактовку общеизвестных исторических фактов. Да что там говорить — не трактовку даже, а безжалостное их искажение.
А тем временем за окнами усадьбы уже совсем стемнело. Ночь, словно единым взмахом накрыла веранду и сад. И над всем этим хозяйством воцарилась полная луна.
Граф легко различал садовую тропинку, обильно посеребренную лунным светом. Лев Николаевич быстро вышел к любимому деревцу и, встав рядом, залюбовался тому, как холодным матовым блеском переливаются его листочки, днем кажущиеся липкими. Сейчас вишенка ему особенно показалась похожей на сакральное каббалистическое Древо Сефирот. Вот вверх вырвалась ветка, вот две в стороны, под ними — снова две…
Вдруг деревце слегка заколыхалось — словно ветерок пробежал по его ветвям и листьям. Однако в саду царила полная тишь. Нигде более воздух не колыхался. Лев Николаевич от неожиданности отпрянул. Он совсем уже был ошарашен, когда увидел своего учителя иврита раввина Минора выходящим из-за вишенки.
— Шалом, — мягко произнес раввин.
— С добрым вечером, — нерешительно ответил Лев Николаевич. Потом, осмелев, добавил: — Но позвольте, рабби, что вы делаете у меня в саду, за моим деревом?.. Я, конечно, не против — делайте там что хотите… Но я не знаю, вполне ли это соответствует вашему чину и статусу… Всё же раввин Минор…
— Вы не вполне правы, Лев Николаевич: во-первых, я не тот раввин Минор, которого вы знали, а во-вторых, я появился не из-за дерева, а из… как бы это сказать… другого мира, идущего с вашим миром, словно два солдата в ногу, но никогда не сталкивающегося с ним… Это мир, которым мог бы стать ваш мир, при некоторых обстоятельствах…
— Какие же обстоятельства меняют миры?
— Разные… В данном случае это было убийство Петром Безбородко Наполеона Бонапарта в сентябре 1812 года…
— Тьфу ты… — в сердцах крякнул граф. — Да это же мои писаки придумали! Этого же не было…
— Ваши уважаемые литературные помощники не придумали этот не имевший места в вашей истории факт, а магически прозрели одну из вероятностных линий, могущих изменить мир. Смотрите, Лев Николаевич…