Чашка с треском разбивается о пол, но слышу я это совсем слабо. Боль разрывает моё лицо, и я падаю назад, хватаясь за стены. Как будто плавится то, что стало моим обликом. Осев на пол, медленно качаю головой, ощупывая остатки щёк. Ничего не чувствую, кроме медленно утихающей адской боли. Что за архонтовщина?!
Кое-как приподнимаюсь на ноги, вцепившись пальцами в раму, и новый удар боли заставляет меня вновь свалиться на пол. Снова хватаюсь руками за горящее лицо, и чувствую наощупь волдыри, которых ранее на уродливой личине не наблюдалось.
О, нет, нет, нет! Кажется, я начинаю соображать что это такое. Ну, варщик, ну удружил. Как же я теперь благодарен Алуайе за столь жестокий вариант его казни. Жаль, что недолго мучилась зверюшка!
Рабочая гипотеза уже сформировалась, осталось проверить. Аккуратно высовываю руку за окно. Всё в порядке, никак болевых ощущений не наблюдается. А теперь закроем окно. Приподнимаюсь, стараясь не попадать головой под солнечные лучи, и закрываю окно. Теперь солнышко также тепло освещает меня сквозь стекло — и всё в полном порядке, не считая того, что я уродина.
Кряхтя, наклоняюсь и подхватываю выпавшую сигарету, тут же затягиваясь ею. Эх, теперь и на балконе всё залито кофе и засыпано осколками. Тут целая бригада, не меньше, уборщиков нужна, чтобы квартиру в порядок привести. Да и кружек осталось всего две, кажется…
Но это всё мелочи по сравнению с новым открытием утра. Эта архонтова смесь не просто превратила моё лицо в ожившую мечту Борхеса, но ещё и, каким-то образом, сделала его восприимчивым, в очень неприятном при том контексте, к «живому» солнечному излучению. Ну, спасибо. И, этот побочный эффект, так сказать, вряд ли пройдёт. Он неким образом связан с новой структурой обожжённой части моей плоти. Даже хорошо, что он смог залить мне только лицо, а руки не пострадали… Иначе бы я даже с балкона не выполз. И как теперь с этим жить?!
Я быстро прикинул, как же мне теперь на улицу выходить. Впрочем, с таким личиком там и так особо не походишь. Придётся заматываться шарфом. И капюшон даже летом натягивать.
Внезапно меня охватил конвульсивный смех. О, да. Теперь я буду желанным гостем у всяких фриков — ролевиков, реконструкторов, кого-то там ещё? Человек в вечном образе «тёмного властелина» — капюшон на пол лица и замотанный шарфом или шалью подбородок. Просто великолепно. Ладно, для моей жизни сойдёт. Куда деваться, в конце концов? Да и постоянную закрытость своего лица можно будет объяснять очень просто — тем что и так наличествует. А именно — своей обезображенной внешностью.