Рита на все случаи жизни инструкции дала предельно четкие: со свекровью не ссориться. «Мужик всегда будет мать защищать, тем более пожилого человека не переделаешь, а твоя, с первого взгляда видно, вообще дрессировке не поддается!» Рита с первой свекровью ссорилась и качала права. «Не могла смириться, в восемнадцать лет организм был молодой и неопытный». Развелись они быстро и, слава богу, без детей. Второй «маме» Рита родила троих внуков, вела себя поспокойнее, прожили они вместе двенадцать лет, на суде при разводе выступали единым фронтом против пьющего мужа и сына, в результате чего Рита осталась в прежней квартире Тамариной соседкой. Третья свекровь досталась Наде уже парализованной и безъязыкой, хотя речь потом частично восстановилась. Тамара считала, что заговорила профессорская вдова как раз в тот момент, когда увидела свою последнюю и окончательную невестку сорока семи лет от роду с волосами цвета крепкой марганцовки, пятидесятым размером джинсов и цыганскими серьгами, а за ее спиной – трех дюжих благоприобретенных внучков! Но более ласковой дочки, заботливой сиделки и терпеливой няньки старушке на ее последние годы жизни было не найти. Она умерла спокойной за сына, в кругу своей новой большой семьи и была этой семьей искренне оплакана.
Но все это было уже потом, много позже Тамариных страданий. И еще эта сестра Лена! В ее невыразимых пончо и сногсшибательных туфлях! При первом знакомстве Тамара решила, что она по крайней мере актриса или журналистка, а оказалось – инженер в ЖЭКе!
И муж-подкаблучник с женским именем Света, Святослав, сидел все время в комнате. Теща заставляла писать диссертацию – он работал в каком-то НИИ. Сын у них был всего на пять лет старше Люсеньки, но они практически никогда не общались. Это все был Тамарин воскресный кошмар.
Зоя Андреевна работала в РОНО, она тридцать лет отдала образованию и, видимо, поэтому ненавидела всех на свете школьников, а также их родителей. За семейным обедом эта ненависть, накопленная за неделю, вываливалась на домочадцев. Внук Витя стационарно стоял в углу, Лена не возражала.
«Томочка, я думаю, логичней было бы называть меня мамой, тем более что ты у нас сирота!» Для Тамары это как раз противоречило всякой логике, она проявила невероятную твердость и оставила свекровь с именем-отчеством, а после рождения Люсеньки переименовала в бабу Зою. Свекра Тамаре не досталось, он умер сразу после войны, хотя ни разу не был ранен, «от сердца». Оно не выдержало, видимо, педагогического натиска жены. Зоя Андреевна, такая железная и волевая, поднимала детей, воспитывала, боролась и выживала и всегда хотела как лучше. Тамара же удивлялась – разве можно про кого-то сказать, что он хотел как хуже?