После похорон и поминок свекровь забрала все Виталикины вещи, кроме разного старья из одежды. Наручные часы только Тамара спрятала для Люси, а остальное – нате, берите. Почему? Ей было тогда все равно. Она не выясняла. Вообще первые годы после смерти мужа Тамара с Зоей Андреевной почти не общалась. До того момента, пока у бабы Зои не пошли инсульт за инсультом и не потребовался правильный уход, на который Лена была не способна. Люсю тоже приглашали редко, там были какие-то проблемы с Витей, то ли он не хотел учиться, то ли что-то натворил в школе, не до нее. Тамара не настаивала. Один раз только сплавила Люсю, когда легла в больницу обследовать уплотнение, но, слава богу, оказалась фиброма. Через три дня вернулась и забрала. И думала тогда – а если б что? Тогда уж лучше Рите, у нее там весело с тремя пацанами. И сколько она боялась, сколько сдерживалась, сколько недоговаривала!
А если бы она могла знать? Знать, кого она боится на самом деле! Полубезумную старуху на костылях и в памперсах, которые дорого покупать и поэтому меняют, когда уже совсем? А Лена? Звонила недавно, что удачно вставила зубы, ходит в тапочках, вся в тромбофлебите. Света ее торговал на рынке джинсами после сокращения, а Витя, надежда бабушки, бросил давно институт и женился на восемь лет старше и с ребенком.
Она бы тогда сказала – отдайте мне! Отдайте мне все! И его теплую куртку, которую доставала Рита у спекулянтов, чтобы он не мерз в командировках. И книги, которые он обертывал бумагой, как в школе. И любимый портфель с пряжками, и… И хоронить она хотела из своей квартиры. Чтобы муж ее, горячо любимый, лежал последние дни на том столе, за которым эти счастливейшие четыре года ел ее нехитрую стряпню, читал газету «Советский спорт» и качал Люсю на ноге! Он был ее, только ее. Это был его дом. Его жена и дочь. Но тогда Тамара с его родней не справилась. Даже Рита не смогла помочь. «Брось, это такие зверюги! Отступись. И потом, у них тоже горе…» И у нее было горе. Горе горькое, горюшко.
А было так. Они в кои-то веки оставили маленькую Люсю бабушке и поехали на пески купаться. Был конец июня и очень жарко. Взяли половичок, бутерброды и две бутылки лимонада, Тамара одолжила у Риты розовую панаму с большими полями от солнца. Они доехали на автобусе, потом долго шли проселком, потом через луга наугад без дороги. Жара была дикая, сдуру забыли открывалку и не могли открыть бутылку. «Встретим кого-нибудь, там небось полно народу купается, вон какое лето!» Пить хотелось очень, а еще больше скорее дойти и залезть в реку. Наконец начались ивовые заросли и появился песок, уже было близко. Тамара отстала, у нее в туфлю попала соломинка и никак не вытряхалась. Вот она, вода! Пляж был совершенно пустой, видимо, они сильно забрали влево, ну и ладно, так даже лучше. «Томка! Догоняй!»