На третий день начались неприятности. Надулась ужасными шарами грудь, опять было очень больно, молоко никак не хотело сцеживаться, уже сводило пальцы, жгло намятую кожу, а получалось – три капли. Врачиха обещала, что акушерка покажет и, если надо, поможет, – никто, конечно, не помогал, ребенок ничего не высасывал. Весь Люсин день прошел в непрерывном и безуспешном сцеживании. Настроение испортилось, вечером она опять плакала. Перед сном вдруг явилась Лада: «Ну?» Надавила изо всех сил, сжала пальцами сосок. Господи, какая боль! «Не ори. Вот молоко у тебя брызжет, чего орешь. Обленились. Сиди и дави руками своими целый день, чего делать-то еще. На, вот так». Когда она ушла, Люся в голос рыдала. В палате все молчали, затаились. Таня села и выпростала правую грудь – сцеживать. За ней и другие девочки. Через пять минут вся палата сидела, занятая делом. Одна Люся все еще лежала, всхлипывая, но распирающая боль в груди прошла и цедить стало легко. Получалось, что грубиянке-то Ладе надо спасибо сказать!
Хотя, если не считать мучений со сцеживанием, жизнь все-таки налаживалась. Люся уже знала, что она не одна такая одинокая. Красивая, похожая на нежного длинноногого жеребенка Лена у окна родила без мужа. «У меня бойфренд». Она пребывала в чудесном настроении, своей незамужности ничуть не стеснялась. Тихая Таня всплакнула всего разок, а к ней, между прочим, приходила только мама со старшим мальчиком лет четырех. В другом ряду, у правой стены лежала разговорчивая «тетя Зоя», действительно тетенька по виду за сорок. К ней приходила исключительно дочка – тощее, разукрашенное всевозможной косметикой и бижутерией чучело. Стояла под окном, попыхивая сигаретой. Муж тети Зои, как она сказала, «погулять ушел, а тут мы ему, стервецу, сыночка родили». Будущее было непонятно и зыбко не только у нее, у Люси.
Люся сказала, что у нее гражданский брак, муж очень занят по командировкам, наверное, и забрать не сможет… «Все они такие, их могила только и исправит! Рожаешь им тут, измучаешься вся, а им или зенки налить, или по делам ускакать!» – это Лена-адвокат. Таня промолчала. «Воспитывать их надо. Я вот опоздала уж воспитывать, а вы, девчонки, давайте», – это тетя Зоя. Лена-красивая фыркнула: «Главное – чтобы кроватку купил, ванночку, всякую всячину, а ребенка надо самой хотеть, мужчина тут вообще ни при чем!»
Вадик был ни при чем – это уж точно. «Людочка, я вообще в этой жизни не хотел детей, а у меня их уже двое. Ты и представить пока себе не можешь, что значит дорастить детей хотя бы до возраста моих чудовищ! Я не хотел бы, прости, испытать еще раз все прелести и непрелести. Ну Люда, ну что ты…»