– Утица всегда такая, – бледный нервно и поощрительно гладил себя по шляпе. – Парламент и улица – это вещи разные. Обычный человек по доброй воле флагом махать не захочет. Думаете, ваши сборища лучше? Как-то шел я мимо, поспорил, меня окружили… Потом всю одежду в химчистку снес… Погодите, вот поломает ваш Ельцин депутатов, и ни вы, ни мы уже не станем нужны. Глядишь, лет через двадцать вместе начнем митинговать.
Упали первые капли дождя.
Розовый прыснул в округлый кулак, украшенный еще одним пенным клоком:
– Да вы, милый мой, фантазер!
– Он фантазер, а ты козел! – зашумели вокруг с новой силой. – Крути педали!
Забарабанил дождь. Розовый выскользнул из толпы, как мыло.
Народ не расходился, в пару, в брызгах, булькая, фыркая и еще отчаяннее гомоня.
Брянцевы вышли на Красную площадь.
Под дождем она становилась похожа на огромный черный зрачок.
…Ночью Тане приснилась баба Валя:
– Смотри! – и включила телевизор.
Толпились люди, они шумели, чего-то требовали, напирая на серого каменного истукана вроде того, что на острове Пасхи. Полукругом его огораживало стальное кольцо – щиты, сдвинутые и блестящие.
Люди выражали мольбу и возмущение, слов Таня не слышала, но поняла, что это простые и бедные.
Вдруг, как по команде, загремели выстрелы.
Люди начали падать.
Это было так невероятно, что она зарыдала и тут же проснулась.
Они познакомились в то время, когда Виктор до зачарованности увлекся одним проектом.
Его заприметила Валентина Алексеевна на работе, где сидела секретаршей в приемной.
Статный, высокий, светлоглазый парняга, шапка светло-рыжих волос, широкое свежее лицо. Он вошел в кабинет ее начальника, бледный и быстрый, держа в вытянутой руке толстую бумажную трубу скатанного чертежа. Вышел медленный, с гримасой неловкого удовольствия, труба подмышкой.
– Послушай-ка, милый!
Он увидел голубые, по-детски безмятежные и доверчивые глаза на немолодом плакатно-советском лице с правильными классическими чертами. От нее как будто шла волна одобрения.
– Как тебя?
– Виктор.
– Хорошее имя. А я Валентина Алексеевна. Подойди, что скажу…
Приблизился. Серый костюм, черный галстук в белый горошек, сквозь белую рубаху нежно пахнуло потом.
– Ты откуда у нас такой? Архитектор или художник? Не похож.
– Я экран проектирую. Экран. Ну, как телевизор. Будет висеть на роддоме.
– Рожает у тебя кто? – спросила Валентина участливо.
– Да при чем здесь это?
– Женат?
Помотал головой:
– Говорю вам, экран строю. Внешний вид утверждать пришел. На стену роддома повесят. На улице, понимаете? И будет всегда показывать.
– Что показывать? – подозрительно спросила она.