Из всего сказанного Анжелика извлекла только одно слово: «процесс». Мадемуазель де Монпансье скорчила гримасу, отнюдь не украсившую ее.
— Значит, все-таки возможность проведения процесса рассматривается? Адвокат, к которому я обращалась, считает, что начать процесс было бы уже достижением, особенно если дело будет передано на рассмотрение парижского парламента. Об этом свидетельствует и присутствие Массно, он ведь тоже член парламента.
— Видите ли, девочка моя, я и сама искушена в крючкотворстве законников и тоже хорошо знаю, что из себя представляют судейские. Можете поверить мне на слово, суд ничем не поможет вашему мужу, потому что все эти парламентарии чем-то обязаны Фуке, нынешнему суперинтенданту финансов, и подчинятся его приказам, тем более что он — бывший председатель парижского парламента.
Анжелика вздрогнула. Фуке! Несмотря на ореол таинственности, все-таки промелькнула белка, украшающая герб автора этой интриги.
— Почему вы заговорили о Фуке? — неуверенно спросила она. — Клянусь, мой муж не сделал ничего, что могло бы вызвать такую ненависть с его стороны. Он даже никогда его не видел!
Мадемуазель вновь покачала головой и продолжила:
— Лично у меня нет шпионов, которые следили бы за Фуке. Впрочем, слежка не в моих правилах, зато он этим известен. Еще мой покойный отец уверял, что в этом королевстве нельзя чувствовать себя в безопасности, не имея шпионов, которые повсюду роятся, как мухи, — заметила Мадемуазель, довольная этим сравнением. — Иначе ничего не добиться. Очень досадно с точки зрения интересов дела вашего мужа, но в окружении суперинтенданта у меня нет доверенных людей — ни мужчин, ни женщин. Но, насколько я поняла со слов Месье, которого, как видно, тоже содержит суперинтендант, ваш муж и вы знаете какую-то тайну, связанную с Фуке.
У Анжелики замерло сердце. Быть может, стоит во всем открыться высокой покровительнице? Искушение было велико, но она вовремя вспомнила, что герцогиня не отличается ни деликатностью, ни умением хранить секреты. Лучше подождать и посоветоваться с Дегре.
Молодая женщина вздохнула и, не глядя в глаза своей собеседнице, проговорила:
— Что я могу знать об этом могущественном вельможе, я даже никогда не была ему представлена. Припоминаю, что, когда я была ребенком, ходили в Пуату слухи о каком-то заговоре знатных особ, в котором были замешаны месье Фуке, принц Конде и другие высокопоставленные лица. А вскоре после этого началась Фронда.
Даже эти слова было рискованно говорить Великой Мадемуазель. Но та не заметила недомолвки и рассказала, что ее отец тоже всю жизнь участвовал в заговорах.