И если нарочито дружеская манера Одиже с недавних пор стала тяготить госпожу Моренс, напоминая ей о незавидном прошлом служанки, то бедняки оставались ее братьями, «братишками», и она никогда не гнушалась перекинуться с ними парой слов на воровском жаргоне. Правда, понизив голос, чтобы ее не услышали собственные слуги. В ответ нищие обычно разражались взрывами устрашающего смеха, который был ей так хорошо знаком…
Разве можно забыть Нельскую башню, запах овощного рагу, кипящего в котелке, ссохшихся старушек, которые обгладывают мертвых крыс, принесенных испанцем Крысобоем? А безумные причудливые танцы папаши и мамаши Тру-ля-ля, пиликанье виелы, раскаты хохота, хриплые крики?..
Она открывала двери своего дома. И зимним морозным утром, в снежной тишине, когда зловонное дыхание нищих окутывало их густым облаком пара, смотрела, как эти люди, похожие на диких зверей, идут к ней.
— Нищета отвратительна, — говорил господин Венсан де Поль.
Да, они были отвратительны. Но Анжелика хорошо знала, как невзгоды, злоба и нужда могут опустошить и тело, и душу. Ведь когда-то она сама попала в этот страшный водоворот, из которого почти невозможно выбраться.
И добрый старческий голос, пробудивший свой век для милосердия, — голос преподобного Венсана нашел отклик в ее душе. «Бедняки… которые не знают, куда идти, что делать, которые оказались в тисках нищеты и которых — увы! — становится все больше, это мое бремя и моя боль!»
Опустившись на колени на каменных плитах, она мыла им ноги и перевязывала раны. Лишь они, да еще ее сыновья, будили любовь в ее ожесточившемся сердце.
Вскоре после истории с Легкой Ногой Анжелика повстречалась и с Черным Хлебом. Старик ничуть не изменился. Он был по-прежнему увешан раковинами и четками мнимого паломника. Пока молодая женщина перевязывала нищему незаживающую язву на ноге, тот сказал ей:
— Слушай, сестренка, я притащился, чтобы предупредить тебя: если ты дорожишь собственной шкурой, не след тебе туда шляться.
— Ты о чем, Черный Хлеб? Что я опять не так сделала?
— Ты-то ничего плохого не сделала. Зато твоя подружка…
— Кто?
— Подружка, она уж с неделю тебя обхаживает. Давеча сам видел, как она из твоего дома выходит.
Анжелика вспомнила, что в тот день к ней с ответным визитом приходила мадам де Бренвилье.
— Дама невысокого роста, в малиновой накидке?
— Вот уж не знаю, малиновая у нее накидка или нет, но кое-чего я знаю наверняка и вот говорю тебе: берегись ты этой пигалицы… как самого дьявола.
— Послушай, Черный Хлеб, это ведь мадам де Бренвилье, родная сестра лейтенанта полиции.