И замер.
В раскрытое окно ласково светило теплое закатное солнце, поезд мерно стучал колесами, а у окна сидела светловолосая женщина. Она повернулась, и Гарри увидел, что у нее молодое и усталое лицо.
— Прошу прощения, — не своим голосом произнес Гарри. — Я ошибся купе.
Он не успел даже испугаться. Закрыв дверь, он обнаружил, что поезд по-прежнему стоит на месте. В окно вагона была видна другая сторона платформы. Гарри снова открыл дверцу. Совершенно пустое купе.
Он вошел, бросил сумку на сиденье и открыл окно. Немного в стороне стоял, скрестив руки на груди, Драко, и Гарри улыбнулся выражению его лица. Странно, а он и забыл эту маску надменного слизеринского принца…
— Малфой, — позвал он. Драко оглянулся, дернул бровью и подошел. Гарри опустил локти на оконную раму, голову — на руки, и стал смотреть на Драко. Тот смотрел на него. Поезд прогудел, дернулся. Драко коснулся пальцами губ и протянул руку к Гарри. И поезд поехал.
Светлая фигура, стоящая на платформе, еще какое-то время была видна. Потом поезд развернулся, и состав скрыл платформу от глаз Гарри. В этот же момент, хотя Гарри этого не знал, Драко повернулся спиной к уходящему поезду и прошел сквозь барьер, отделяющих платформу девять и три четверти от всего остального вокзала.
Где-то в другом месте, на другом железнодорожном пути, в другом поезде молодая светловолосая женщина потрясенно смотрела на дверь своего купе. Потом отвернулась к окну. Если бы кто-то видел сейчас ее лицо, он бы понял, что в жизни этой женщины только что произошло что-то невозможно хорошее.
Очарованный тобой, мой лес,
Ослепительный сад
Неподвижный и прямой все дни.
Кто мог знать, что мы
Никогда не вернемся назад,
Однажды выйдя из дверей.
Очарованный тобой, я ничего не скажу,
Между нами нет стекла и нечего бить
Кто мог знать, что нам будет нечего пить
Хотя вода течет в наших руках
Скажи мне хоть слово, я хочу слышать тебя
Я, оставленный один, беззащитен и смят
Этот выбор был за мной, и я прав
Вот мой дом, мой ослепительный сад
И отражение ясных звезд
В темной воде, в емной воде, в темной воде…
Б. Гребенщиков
На их свадебные фотографии ушел целый альбом, который Драко ненавидел — за отвратительную коричневую с позолотой обложку, за солидную толщину, с которой не мог сравниться даже альбом младенческих фотографий сестер де Флер, но главным образом — за содержимое.
Огромный белый глазированный торт, беседки, украшенные плющом и диким виноградом, разряженные в пух и прах гости, плачущая Нарцисса… Даже если бы у него не было других причин не любить мать, он бы непременно возненавидел ее после этой свадьбы. До сих пор Драко не мог вспомнить этот кошмар без зубовного скрежета.