Потом, когда они возвращались домой, Сольвейг прижалась к Драко. Ее слегка качало.
— Ты чего, зайчонок? — встревожился Гарри.
— Устала, — пробормотала девочка. — И жарко…
— Ты вся горячая, — резко сказал Драко. — Поттер, иди вперед, свяжись со Снейпом. Она заболела!
У Гарри вертелось на языке, что Снейп вовсе не является их семейным врачом, но он ничего не сказал, а молча скрылся в сумерках. Драко же подхватил Сольвейг на руки и понес домой. Притихшие гости шли следом — никто не отважился ни советовать, ни комментировать. По отношению к Сольвейг Драко был настоящей мамашей-крокодилицей, которые, как известно, самые заботливые родительницы в животном мире.
Снейп успокоил Гарри и Драко, сказав, что это обычная простуда, приготовил зелье и велел усилить в доме охлаждающие чары.
— Только не переусердствуйте, — добавил он.
На следующее утро Гарри ушел на работу, а Драко напоил дочь зельем и сел у окна в гостиной. Ему было тоскливо.
Жара была жуткой. Какой-то апокалиптичной. Может, это от жары его сердце так неприятно сжималось? А он даже не мог развеять тоску, занимаясь или играя с Сольвейг… Он пробовал читать, но ему не читалось. Он сидел у постели Сольвейг, но она мирно спала, окруженная Охлаждающими чарами, и в Драко не нуждалась.
Тогда он велел Добби позвать его, когда Сольвейг проснется, и спустился в подземелья, где было холодно всегда.
Драко был исследователем, возможно, смог бы стать значительным ученым, если бы не его родовое имя, которое оказывало на большинство волшебников неблагоприятное впечатление. В последние несколько лет он занимался тем, что изучал магическое воздействие ароматов, изобретал новые сочетания, усиливал известные… Гарри как-то заметил, что Драко вполне может открыть свое производство парфюмерии. Драко высмеял его, но идея оказалась захватывающей, и вот уже несколько месяцев он в своей лаборатории корпел над серией ароматов, которые собирался назвать «La fraicheur a la chaleur d'ete» [8]. Разумеется, по-французски — все духи должны носить французские имена.
В лаборатории он забывал обо всем — о жаре, о времени, о дочери и даже о Гарри. О последнем, впрочем, ненадолго.
Две руки обвились вокруг талии, к шее сзади прижались губы. Драко едва не утопил черпак в котле и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
— Не делай так больше, — мягко попросил он.
— Прости, — отозвался Гарри. — Я по тебе соскучился.
— Ну да, — сардонически отозвался Драко. — Мы же не виделись целых восемь часов!
— Десять, — вздохнул Гарри. — Сейчас восемь вечера.
— А Сольвейг? — спросил Драко.