Нора оставила его с едой у костра и пошла в хижину. Она не зажгла света: почти никто в Нэнни-Тауне не пользовался ни свечами, ни масляными лампами. Рабы, как и недавно угнанные африканцы, не привыкли к искусственному освещению. Однако скудный свет луны попадал в хижину. Нора бросила взгляд на небо и увидела, что уже почти полнолуние. Снова лунная ночь, снова полнолуние — бледный лик небесного тела смотрел на нее сверху, будто утешая. Нора не ощущала угрызений совести, ни один из ее духов не протестовал против того, что она собиралась сделать. Она произнесла молитву и вынула из фляжки пробку.
Как только она поднесла флягу к губам, дверь рывком распахнулась настежь.
— Ты не будешь это пить! — заорал на нее Аквази, выбивая из рук Норы спасительное зелье. И сразу же ударил ее по лицу, а потом — кулаком в живот. — У тебя что, уже есть что-то внутри? Ты... ты... — Нору тошнило, она ничего не могла ответить.
Аквази вытащил ее из хижины на улицу и ударил еще раз.
— Говори же, сука! — заорал он.
Нора судорожно всхлипывала — ее выворачивало рядом с костром. Аквази крепко держал ее за запястье. Когда Нора подняла взгляд и смогла более-менее ясно думать, в тени хижины она увидела Маану. У молодой женщины был отдохнувший вид, и на ней было новое платье. Ярко-красная юбка и тканый верх цветов ашанти. Красный, как кровь, желтый, как золото, зеленый, как их страна.
— Ты...
Маану выглядела прекрасно, но ее аристократичное лицо снова искривилось от ненависти, когда она обратилась к Норе.
— Да, я. Кто же еще? Мне сказали, что Манса задает странные для такой молодой девочки вопросы. И тогда я взялась за дело. Вот так...
— Но...
Нора хотела возразить, что Маану должна быть последней из тех, кто заинтересован в спасении ее ребенка. Ведь она всегда хотела Аквази только для себя, и если Толо права и Нэнни будет настаивать на женитьбе Норы и Аквази, то она окончательно проиграет. Однако взгляд в лицо Маану сказал Норе, что ее бывшей служанке это было все равно. Она хотела задеть белую женщину за живое, насолить ей любой ценой. Пусть даже ценой своего счастья, если так должно было быть.
— Ты не убьешь моего ребенка! — процедил Аквази. — Я этого не допущу!
— А как ты можешь мне помешать? — почти прошептала Нора.
Она знала, что ее голос звучит слабо, — в этот момент сопротивление было бесполезно, но она не хотела сдаваться. Конечно, утром она придумает что-нибудь еще.
Аквази засмеялся.
— Это я могу тебе сказать! Ты знаешь, как баккра помешал моей матери избавиться от меня? — сказал он затем. — Нет? Тогда я тебе расскажу. Помнишь каморку рядом с кухней, чулан для метел?