— А как же вы переправляете? — поинтересовался дьяк. — С людьми или порожняком?
— Люди идут по берегу, а уже со стругами только мы. Кто и на судне, другие удерживают его на косяках — на тонких длинных канатах, другие спускаются в воду, поднимают судно над острыми камнями и осторожно спускают его на чистое. Да уж сами увидите. Как вот у нас поется: «Та гиля, гиля, сірі гуси, до води, та дожилися наші хлопці до біди. Та гиля, гиля сірі гуси, не літать, доживуться козаченьки ще й не так». Мы-то своих лодок переправляєм сколько? Ну, десять от силы. А чтобы целую сотню, да еще таких тяжелых, такого не бывало. А попробовать надо. Страху нагоним на самого султана, если управимся. Вот посмотрите на пороги, сами увидите.
Уже первый порог, к которому подошли назавтра, перегораживал все течение Днепра каменным выщербленным гребнем, черные мрачные зубцы торчали над водой, потемневшая вода с диким бешенством бросалась на эти зубцы, клокотала и ревела, образовывала водовороты, в неистовых скачках мчалась вниз, так, будто хотела пробить каменное дно, провалиться на тот свет.
Дьяк молча перекрестился. Гасан только свистнул. Даже в его богатой приключениями янычарской жизни не случалось такого.
— Это еще и не порог, — утешил их Мина, — тут ширь, есть куда броситься, обойти. А есть и пострашнее, Вовниг, скажем, — так там с водой порог такое творит, что вода становится похожей на взъерошенную шерсть. Над всеми же Дед стоит, или Ненасытец, вот это уж всем порогам порог. И когда его перейдешь, то и перекрестишься. Мы там и кашу последнюю варим на острове. Сколько бы ни осталось припаса, все бросаем в котел. Так и остров называем Кашеварница. А плыть вот отсюда начинаем. До Каменки-реки прошел, балка Трояны остается слева, ниже опять камень Горбатый, потому что у нас все имеет название. Кто погиб, того и камень. Разбился казак на камне, вот уже и называется он Родич. Потайной так и называется Потайной. С горбом — Горбатый. Жеребец — как поймает, то ожеребишься на нем, хотя ты и не кобыла. Вот хотя бы и Каменецкий порог. Тут и речка Каменка, и остров Каменистый. Оно словно бы оттого, что много камней. А почему? Вокруг песок, а здесь камень. А было, говорят, так. Поймали татары казака-переправщика, да и заставили переправить их через порог ночью, чтобы казаки не видели. Казак повел лодку прямо на порог, врагов потопил и сам утонул. А Днепр повернул течение и вынес шапку казака к ногам его дивчины, которая его ждала. Дивчина от горя окаменела. Вот потому и назвали одинаково и речку, и остров. А сестра казака, залившись слезами, стала речкой Самарой. И так бывает. Ну а после Горбатого попадем на Кучерову яму, а после направляем лодки, чтобы по ходу шли. Дальше вдоль степи, привал перед Сурским порогом. Потом Сурский порог. При малой воде нужно идти в заход — это небольшой порог, такой, как забора. Ну, теперь вода большая, пойдем прямо. После Сурского Лоханский порог. Когда от степи отплываешь, накрываешь Бабаёшный водоворот, там на бабайках, по-вашему весла, поработать придется. Дальше — упад от Буцева камня. А сбоку, из-под Лоханского порога, ход на Кулики. Под Богатырем привал снова. Есть легенда такая. Наш силач бросил камень, а татарский недобросил. Вот и Богатырь этот камень. В Звонецкий идем в порог, в канаву не ходим. Как доплывем до Кизлева острова, привалим. Если вода спокойная, пускаем какой-нибудь предмет — кошелку или кусок дерева. Куда поплывет, туда в пороги идти, потому что так показывает течение воды.