Он не стал сопротивляться этому желанию, оно, до крайней мере, могло отвлечь его от невеселых мыслей, которые раз за разом по кругу возвращались к выводу о полной безнадежности его положения.
Сон пришел почти сразу, и он был намного крепче, чем сон обычного человека. Глеб не знал, сколько времени продолжалось его полное отключение от окружающего мира и какие события он в нем пропустил.
Разбудил его звук колокола. Довольно мелодичный и сильный. Больше всего он походил на звук, который издает хрустальный бокал, если по нему слегка ударить металлическим предметом, — только был намного сильнее и глубже.
«Не спрашивай, по ком звонит колокол»… — пробормотал Глеб сакраментальную фразу, введенную в обиход еще в двадцатом веке Хемингуэем.
Он заснул сидя, прислонившись к одной из колонн, и теперь резко поднялся.
Вновь, как и в прошлый раз, определить сразу местоположение звука было весьма затруднительно. Казалось, звенит вся станция. Даже пол под его ногами слегка вибрировал. Удары были довольно редкими, и Глеба раздражало то, что они не ритмичны, — промежутки между ударами отличались друг от друга, и ему приходилось каждый раз с замиранием ожидать следующего удара, который всегда раздавался неожиданно.
Он больше не верил в то, что источник таинственных звуков находится внутри станции. Какое-то время ему казалось, что логические системы управления станцией, несомненно, обладавшие разумом, в гораздо большей степени, чем могли предположить их создатели, решили ему отомстить за бегство. Но после зрелого размышления Глеб пришел к выводу, что это предположение не имеет под собой никакой почвы. Многочисленные копии его нервной системы остались внутри управляющих блоков станции, получивших от него все, что им требовалось, и ничего не потерявших после его ухода. Больше того, он был уверен в том, что их связывает с ним нечто похожее на родство и станция уже только по этой причине не могла причинить ему вреда и не желала зла.
Но если он в этом прав, оставалась лишь одна причина… Враждебное внешнее воздействие сил, настолько могущественных, что даже оболочка черной звезды не оказалась для них непреодолимой преградой…
Наверно, если бы Глеб оставался человеком, он почувствовал бы ужас перед этой неведомой враждебной силой, пытавшейся разрушить единственное, оставшееся у него укрытие — стеклянные стены, отделявшие его от черной и холодной бездны, притаившейся снаружи… Да, ему не нужен теперь воздух для дыхания, но внутренней энергии его тела хватит ненадолго… Снаружи нет энерговодов, готовых каждую минуту предоставить ему любое необходимое количество энергии, и нет ни единого внешнего источника необходимой для его существования энергии, так что если станция будет разрушена, вместе с ней придет конец и ему.