У Саши Лазаревой — горе-несчастье. Весь день она ходит вокруг Аси, глаз с нее не сводит, все думает-думает и не может понять. Как же так? Ну как же так? Вчера у Аси была коса как коса. Толстая, допустим, но обычная, русая, ни намека на золото. А сегодня? Сегодня она какого-то особенного переливчатого цвета. Как же так?
— Ты волосы покрасила? — подозрительно спросила Саша Асю на зарядке.
— Я?! Когда? Ночью, что ли?
Ася, конечно, не красила волосы. Это волшебная пыльца герани осела на волосах и навсегда сделала их золотыми, сверкающими.
«Как же мой конкурс теперь? — в отчаянии думала Саша. — Теперь Аська, конечно, будет в конкурсе участвовать, она только говорит, что не хочет, — хочет, конечно, с такой-то косой… И Лена ее уговаривает…»
Лена, действительно, с утра взялась за Асю всерьез: стала допекать — не хочет ли она поучаствовать в конкурсе красоты? В конкурсе Ася участвовать не хотела. Этим она так озадачила Лену, что в сончас та пошла к директору — советоваться.
— Ну, может быть, у девочки есть какие-нибудь другие интересы, — предположил Василий Николаевич.
— Да какие интересы! Она… лягушек в кармане носит — это что за интерес? Да еще разговаривает с ними. Странный, непонятный ребенок.
Василий Николаевич покачал головой.
— Ладно футбол, — продолжала недоумевать Лена, — я могу понять: не всем девочкам интересен спорт, ну а конкурс-то красоты?! Нет! Кружок мягкой игрушки? Тоже нет! А ведь там многие девочки занимаются. И потом, эти исчезновения по утрам! Я, Василий Николаевич, встала в половине восьмого (!!!) — ее уже не было! Во сколько же она встает? А сегодня еле разбудила ее на зарядку, будто всю ночь не спала…
— Дружит она с кем-нибудь? Ну, из мальчиков. Может, на свидания бегает?
— Ой, что вы! Они же дети! Но я… — Лена кашлянула и опустила глаза. — Вот об этом я тоже хотела вам сказать. Она тут гуляла в сончас, и я ее наказала, на дискотеку не пустила, так вот Коля…
— Мой?
— Да, Василий Николаевич. Он тоже взял и не пошел на дискотеку. Под кроватью спрятался. Я потом только заметила, что его нет, вы же знаете, он мальчик скромный, тихий. Я его спрашиваю: «Почему ты не пошел?»
— А он? — улыбнулся директор.
— А он… он мне: «Ты бы сама, Лена, вечером в корпусе одна посидела!» То есть это он Прасковью пожалел и остался из-за нее. Может быть, они даже дружат тайно…
— Ну и пусть дружат, — рассмеялся вдруг директор и, увидев вытянувшееся Ленино лицо, сказал: — Лена, тебе нужно быть внимательнее к ребятам. Человек может увлекаться чем-то помимо футбола и мягкой игрушки.