– Кое-кто из джентльменов давал мне понять, что я им кажусь «синим чулком», но они были готовы смириться с этим благодаря моей внешности и состоянию.
– Я нахожу ваше поведение «синего чулка» весьма привлекательным.
Белл радостно вздохнула.
– Как приятно слышать такие речи от мужчины!
Джон пожал плечами.
– Мне никогда не казались интересными женщины, у которых ума не больше, чем у овцы.
Белл подалась вперед, и ее глаза коварно блеснули.
– Вот как? А мне показалось, что вы предпочитаете именно таких женщин, судя по тому, как трудно вам вести беседу.
– Точный удар, миледи. В этом раунде победа за вами.
Белл испытала удовольствие и про себя порадовалась, что решилась предпринять эту утреннюю поездку.
– Принимаю ваши слова как высшую похвалу.
– И вы не ошибаетесь, – Джон указал на блюдо с лепешками, количество которых значительно поубавилось. – Не хотите ли? Ручаюсь, я способен съесть их все до единой, если вы вовремя не вмешаетесь.
– Видите ли, я уже позавтракала, но… – Белл взглянула на аппетитные лепешки. – Полагаю, второй завтрак мне не повредит.
– Отлично. Терпеть не могу дам, которые едят, словно птички.
– Да, насколько я поняла, вы все-таки поклонник «овечек».
– Еще один удачный удар, миледи, – Джон выглянул в окно. – Это ваши лошади – вон там?
Белл проследила за его взглядом и подошла к окну.
– Да. Та, что слева – моя кобыла Эмбер. Мы не увидели рядом с домом конюшни, и потому я просто привязала ее к дереву. Эмбер не возражала.
Когда Белл поднялась, Джону тоже пришлось встать, и теперь он подошел к окну вместе с ней.
– Конюшня находится позади дома.
Внезапно Белл остро почувствовала его близость, уловила терпкий мужской запах. Казалось, дыхание внезапно покинуло ее, и впервые за это утро все слова вылетели у нее из головы. Пока Джон разглядывал лошадей, Белл украдкой посматривала на его профиль, на прямой, патрицианский нос и волевой подбородок. Внезапно Джон повернулся. Его губы были прекрасными, полными и чувственными, она заставила себя перевести взгляд на его глаза. Глаза казались печальными. Белл вдруг почувствовала, что ей отчаянно хочется избавить Джона от боли и одиночества, отражающихся в его глазах. Но только на минуту он позволил ей заглянуть в свою душу. Перехватив внимательный взгляд Белл, Джон отступил и криво улыбнулся. Чары были разрушены, но лишь через несколько минут к Белл вернулась способность дышать.
– Отличная лошадь, – заметил Джон.
– Да, она у меня уже несколько лет.
– По-моему, в Лондоне ей нечасто доводится поразмяться.
– Да. – Белл почувствовала, что Джон уходит от нечаянно возникшей между ними близости и разговор опять приобретает характер пустой болтовни. Этого она не могла больше переносить и засобиралась домой. – Пожалуй, мне пора, – заявила она. – Корзину я оставляю вам. Это подарок – вместе со всем содержимым.