- Чай, — говорит Вадик.
- Отлично, — говорит официант, — какой кофе? каппучино? чёрный? с ликёром? с лимоном? арабика? чибо?… Какой чай, герр? зелёный? чёрный? китайский жасминовый?…
- Чифир! — перебивает Вадик, — обычный чифир. Запарь-ка…
- Chifir? — невозмутимо переспрашивает официант, записывая новое слово в свой блокнот, — хорошо, минуточку, — и уходит с принятым заказом.
Через три минуты он возвращается, приносит нашим друзьям их заказ — первое, второе, выпивки-закуски, расставляет всё это перед ними на столике, и с тем же невозмутимым видом произносит, обращаясь к Вадику:
- Извините, герр, но Ваш заказ придётся немного подождать — минут двадцать, если Вы не против. А пока — bon appetit, господа! — и с улыбкой уходит.
Наши герои, во время этого монолога с трудом сдерживавшие смех, после ухода официанта дают, наконец, волю своим эмоциям — впадают в состояние бурного веселья! Они в красках пересказывают друг другу то, что, по их мнению, сейчас происходит на кухне заведения, как ломает от отчаяния руки сейчас руки шеф-повар, требуя, чтобы кто-нибудь!… хоть кто-нибудь!… объяснил ему, что же это за напиток такой — chifir — и как его готовят. Они, наши герои, радуются, как дети; они говорят друг другу, что так, дескать, и надо этим фашистам проклятым — пусть головой об стенку побьются! пусть знают наших!… И это бурное веселье за столом продолжается, ни много, ни мало, ровно двадцать минут.
На двадцать первой минуте возле столика, за которым Вадик и Эдик празднуют свою «Великую Победу» над немецко-фашистским общепитом, возникает давешний официант. В руках его — поднос; на подносе, на белой салфетке — самый-самый настоящий ГУЛАГовский «чифир-бак» — чёрный от въевшейся копоти, с приклёпанной ручкой… «Чифир-бак» накрыт рукавицей-верхонкой… Рядом — пачка «Беломора».
- Пожалуйста, герр, Ваш чифир. Русские сигареты «Вelomor» — за счёт заведения. Будете пить прямо из этой посуды, или подать чашку? — и всё это — опять же! — произносится совершенно невозмутимо-доброжелательным тоном.
У Вадика и Эдика — шок, ступор, цейтнот! Минута молчания по жертвам Второй Мiровой!… Полный разгром!… В их сознании возникают картины, одна другой страшнее; они уже видят парад частей Вермахта на Красной площади, Гудериана на белом коне, принимающего парад рейхсмаршала Герринга… И Гитлер такой молодой — на трибуне Мавзолея, ага… и наяривает губная гармошка навязчиво: «Ах, мой милый Августин! Августин!!! АВГУСТИН!!!»…
А улыбающийся официант повторяет свой вопрос:
- Будете пить прямо из этой посуды, или подать чашку?