Казачий ренессанс, BDSM и сырые яйца
«…Мы мчались в тыл, как в поле чёрный вихорь,
Решив, что смерть не люба казаку!
Как развивались пейсы наши лихо,
Сплетаясь с гривой конской на скаку!…»
(Еврейская казачья)
Вчера зашёл у нас разговор о возрождении в нашем крае славного и христолюбивого казачьего воинства — и я вдруг с ужасом осознал, что эта увлекательная тема каким-то непостижимым образом до сих пор оставалась за рамками моих публикаций. А это — совершенно несправедливо, хотя бы, уже потому, что говорить об Иркутске нашей юности и ни разу не упомянуть об увлекательном процессе возрождения местного казачества — значит, пропустить целую главу истории родного города. Очень весёлую главу — местами, даже комичную.
Я понимаю: едва лишь заговорив о возрождении в нашем крае казачества, я автоматически перемещаюсь в категорию жидомасонов, русофобов и врагов казачества — но, что поделать? — такова участь практически каждого, кто заведёт речь об Иркутском Казачьем Войске. И это совсем не случайно: в Иркутске процесс возрождения казачества происходил, можно сказать, на глазах у всего города, и был столь фееричным, что, пожалуй, у каждого иркутянина остались о нём самые яркие и незабываемые впечатления. Вот своими-то воспоминаниями и впечатлениями я сегодня и решил поделиться…
…Глядя на иркутских казаков начала девяностых, одна моя подруга юности задумчиво произнесла фразу, ставшую для меня, ни много, ни мало, настоящим эпиграфом ко всему этому процессу казачьего ренессанса. Произнесла она, буквально, следующее: «Ну что вы ржёте над ними? Зачем?… Они ведь — подлинное украшение нашего города! Только представьте себе стаю серых городских воробьёв, среди которых каким-то чудом оказалась пара волнистых попугайчиков! Вот и казаки на иркутских улицах — вроде тех попугайчиков в воробьинной стае будут…»
Признаюсь: для меня долгое время оставалось загадкой: откуда вдруг в родном городе, совершенно никакого отношения к казачеству не имевшем, в 1992 году вдруг появилось столько казаков? Нет, была, конечно же, когда-то в городе небольшая казачья станица, была… И даже улица сохранилась в Иркутске с названием «Казачья» — правда, при совецкой власти её название немного подправили, сделав её «красноказачьей» — но, даже и в таком виде, топоним сохранился. Однако, топоним — это, скорее, отголосок прошлого — а вот откуда в самом начале девяностых в городе вдруг появилось такое обилие казаков, для меня — да и не только для меня, но и для большинства иркутян — таки оставалось загадкой.
Высказывались на сей счёт самые разные предположения, и наиболее правдоподобной теорией происхождения казачества в родном городе мне кажется та, что утверждает, будто это самое Иркутское Казачье Войско было ни чем иным, как замаскированным под общественную организацию BDSM-клубом. В пользу этой теории говорит и то, что главное, чем запомнились иркутянам казаки, были их перманентные игрища с плётками и регулярная порка отступников и ренегатов прямо на дворе казачьей Управы.