— Худая коровка, — сплёвывает один из зеков, вытаскивая из распоротого живота скользкие внутренности.
— Печень Вовану, — гнусаво говорит мрачный детина, поглаживая неухоженную чёрную бороду.
— Само собой.
— Аккуратней работай, желчь прольёшь! Смотри, коровкой сделаем, — с угрозой вздёрнулся чёрнобородый зек.
Сдерживая рвотные позывы, Виктор в потрясении пятится назад, холодный пот заливает лицо, а висках звонко стучат молоточки. Он готов был ко всему… но не к этому. Как-то надо решать эту проблему и чем скорее, тем лучше. Сейчас вступать в единоборство с людоедами опасно, числом задавят, да и Вован где-то рядом.
Лихорадочно оглядываясь, Виктор вползает в кусты и обмирает, он слышит характерные звуки, знакомые каждому мужчине. Придавив к мшистому камню длинноногую девицу, вероятно, насильничает, сам Вован.
— Ты ещё поживёшь, ты главное стони почаще, — пыхтит нелюдь.
Девица старательно подвывает, из глаз градом катятся слёзы, а Вована это ещё больше заводит, он изгибается в экстазе, но в это время Виктор с размаху всаживает ему нож прямо в сердце и с омерзением сдёргивает труп с несчастной женщины. Девица в прострации, ничего не соображает, смотрит невидящим взглядом, а в глазах животный ужас.
— Очнись! — Виктор хлещет её по щекам.
Женщина дёргается, пытается сфокусировать на нём взгляд, губы открывается в крике, Виктор с силой зажимает рот ладонью.
— Успокойся, я не из их команды.
В её взгляде появляется нечто человеческое, которое совместно с паническим страхом заставляет сердце Виктора сжаться от боли.
— Всё нормально, успокойся, мы сейчас уходим отсюда. Ты меня слышишь? — Виктор несильно её встряхивает.
— Я тебя знаю, — неожиданно говорит женщина, — ты к нам тогда приходил… огрызки от яблок собирал. Зачем ты это делал? Кушать очень хотелось? — из её глаз брызнули слёзы.
— Глупая, позарился бы я на ваши объедки… мне семена были нужны.
— А-а-а, понятно, ты садовник, — уверенно говорит она, шаря глазами по сторонам и, неожиданно натыкается на окровавленный труп и дёргается в порыве, чтобы бежать.
— Садовник, — хмыкает Виктор, хватает её за руку. — Быстро уходим, — рывком поднимает её на ноги.
Она стоит как на ходулях, худая, бледная как смерть, под глазами синие пятна, качается взад вперёд, дико озирается и явно находится на гране обморока. Виктор дёргает её за собой и тащит прочь от стоянки людоедов. Женщина вяло перебирает ногами, морщится от боли, закусывая губу, но затем, словно кто дал ей пинка, она бросается вперёд, ломая кустарник, выпучив глаза и подвывая от ужаса. Виктор с трудом догоняет её и обращает внимание, что та босая и ноги изодраны до мяса, но женщина не замечает боли.