— А он говорит, что ей ничего не нужно!.. «Как это не нужно?» — спрашиваю я… А он говорит: «Послушай, убирайся, пока живой, а то если кто-то подслушает, то нам обоим откроется прекрасный вид с Баб-и-Гумаюн!.. Сегодня-завтра, — говорит, — состоится ее свадьба с падишахом, и он хочет видеться с Роксоланой Хюррем!.. Совсем сдурел!» — говорит.
Присутствовавшие повскакивали от удивления. На этот раз степенный Ибрагим открыл рот и изрек сурово:
— Не шути с такими новостями!
— Я тоже думал, что он надо мной шутит! Но он сказал: «Тише! Я тебе даже деньги отдам, и иди себе туда, откуда пришел. Не нужны мне эти проблемы!» После того как он сказал, что даже взятку вернет, я понял, что это не шутка. И тогда меня уже не нужно было уговаривать уйти… Я не пошел, а побежал. Знаете, что может быть? У нас и так не все было хорошо. А теперь, если она слово шепнет султану, нам придется очень несладко!
— Отбываем сегодня ночью! — сказал армянин.
— Сейчас же!.. Это ведь не все!.. Бегу я сюда и вижу около главной мечети… султанские сипаги бьют в тулумбасы… Люди сбегаются… Подхожу и слышу, что сипаги кричат: «Кто знает, где находится Абдулла из Кафы, учитель Корана в школе невольниц… и не скажет об этом великому падишаху… будет лишен языка… и живьем колесован над огнем… до седьмого пота!..»
— Хороша история! — шепнул перепуганный армянин, который тоже побелел как смерть. На его лице проступил холодный пот. Наступило неловкое молчание. Через некоторое время армянин сказал:
— Вай, вай! Это точно, что нас тоже уже где-то ищут…
Все притихли и стояли как мертвецы. Через секунду армянин снова сказал:
— А ведь я не зря ее еще в Крыму говорил продать! — Никто не ответил. Немного погодя старый Ибрагим сказал с твердой уверенностью:
— От взгляда десятого султана — да живет он вечно! — ничто не укроется. Сам пойду в султанский дворец и скажу, где Абдулла.
— А если назад ты уже не вернешься?..
— На все воля милостивого Аллаха, милосердного даже в Судный день! — ответил набожный Ибрагим словами Корана и степенно вышел из комнаты.
Считаные минуты вели его сипаги в султанский дворец. Остальные пребывали в таком ужасе, которого не испытывали еще никогда после продажи какой-то невольницы.
* * *
Прошел день. А вечером уже был на аудиенции у султана величайший ученый, муфтий Кемаль Пашазаде. Он шел, опираясь на посох, степенно, согбенный, но бодрый, с белой бородой, в зеленом одеянии, так полинявшем от старости, что при входе султанская стража не захотела его впустить, думая, что это какой-то попрошайка. Он усмехнулся и сказал, что сам султан его ждет. Подошел начальник стражи, который впустил великого мудреца, с которым все науки когда-нибудь уйдут в могилу, как про него говорили.