— Пойдем!
Они встали. Она приказала подать ей плащ и сразу же вышла в их сопровождении.
В серале стояла кладбищенская тишина, а коридоры его пустовали. Евнухи, что стояли при входе около стражи, молча расступились перед ней, низко кланяясь. Вместе со служанками она перешла большой двор сераля. Она шла прямо ко входу в приемные покои султана, куда женщинам входить строго запрещалось.
Начальник янычар, который в тот момент был вместе с караулом у приемных покоев, узнал Роксолану по отсутствию вуали.
Ее знали уже все во дворце. Он встал в дверях и низко поклонился, сказав с опаской:
— О прекраснейшая из звезд дворца падишаха! Вход женщинам сюда запрещен!
Она не сказала ни слова, лишь тихо и скромно встала около него напротив дверей и стала ждать.
Начальник янычар разнервничался.
Вся стража будто остолбенела, так как раньше ничего подобного не видела. Янычары смотрели то на бледную Эль Хюррем, то на своего сбитого с толку начальника, который явно не знал, что предпринять. Через секунду он нашелся:
— О красивейший цветок из райского сада! Не входи в эту дверь! Я сам пойду и сообщу падишаху, что ты ждешь его перед ней…
Она молча кивнула головой в знак согласия.
Вскоре из своих приемных покоев появился сам молодой Сулейман. Он шел твердым шагом, подобный грозовой туче. За ним следовали высокопоставленные чиновники.
Вид молодой Эль Хюррем, что скромно стояла около дверей приемных покоев, стер гнев с его сурового лица падишаха. Он спросил:
— Чем я мог бы помочь тебе, о Хюррем?
— Сохрани жизнь троим несчастным! — сказала она и сложила руки как ребенок.
Лицо сына Селима Грозного снова стало строгим! Он молча стоял, Но один из чиновников ответил за него:
— Но, госпожа, нельзя отменить кару за оскорбление падишаха!
— Но можно смягчить наказание, — ответила она. — Я бы слишком страшилась падишаха, если бы за такую провинность пришлось платить тремя жизнями, — добавила она так тихо и невинно, что султан снова переменился в лице.
Все смотрели на него, ожидая развязки этой необычной аудиенции, невиданной ранее во дворце султанов.
— Отменить казнь по ходатайству Эль Хюррем, — сказал он коротко, улыбнулся ей и исчез в коридорах своих приемных покоев.
* * *
В тот же вечер падишах посетил Эль Хюррем. Как только он переступил порог, спросил:
— Ты полагаешь, Эль Хюррем, что так ты завоюешь любовь женщин моего гарема? Известно ли тебе, что та, которой ты спасла жизнь, даже не изъявила желания от благодарить тебя?
Она подумала и ответила:
— Но я не для этого просила сохранить ей жизнь.
— Для чего же?
— Так учит Бог, что умер на кресте.