- А ты?
- А я живу тут.
- Давно?
- Давненько, - она зажмурилась... - Как утонула, так и живу. Прелестненько здесь. Садись.
И я, цепенея от собственной смелости, села под ивой.
- Я тебе рыбки потом принесу, - сказала лаакье, касаясь моих волос. И языком зацокала горестно: - Что ж ты с ними делала-то? Совсем запустила. Волосики беречь надобно. Прелестненько чтобы...
Руки ее были холодными и мокрыми, а шеи нет-нет да касались острые коготки. И тогда вспоминала я, что не просто так тянет лаакье людей под воду, но чтобы кровь их пить.
- Я тебе волосики чешу-расчесываю, - голос ее убаюкивал. - Разберу прядочку к прядочке, ниточку к ниточке... прелестненько будет... принесу тебе со дна беленьких жемчужинок... заплету косички... одну или две?
- Семь, - ответила я.
- Семь косичек мужчинки носят... - неодобрительно произнесла лаакье, выглаживая мои космы. И распадались колтуны, рассыпались от прикосновений водяницы слипшиеся пряди, и даже боль в заживающем шраме утихала. - У тебя есть мужчинка?
- Был.
- Друг?
- Муж.
- Му-у-ж, - вздохнула лаакье. - Я себе тоже мужа завести хотела. Раньше. Давно.
- Не вышло?
Она покачала ногой, и тонкие пальчики скользнули по водяной глади, ее не потревожив.
- Тонут, - лаакье вернулась к моим волосам. - Не прелестненько.
Семь кос она заплела, украсив каждую ивовыми листьями и тонкими полосками коры.
- А здесь я не помогу, - она коснулась своего лица.
- Знаю.
- Ты еще придешь? - в темно-зеленых глазах жила надежда. - Тут скучно очень. Сижу, сижу и нет никого...
- Приду, - пообещала я, еще не зная, сдержу ли слово.
Но на следующий день появилась у заводи, принесла лаакье новый гребень, обнаруженный мной среди вещей Тойву. Этот гребень был обыкновенным, деревянным, и украшал его нехитрый узор. Но лаакье взвизгнула от радости и, соскользнув с ветви, обняла меня.
- Прелестненько!
Лаакье была холодной. И пахло от нее нехорошо, речною рыбой.
- Мне давненько ничего не дарили, - сказала водяница, пуская гребень по золоту волос. - Старуха была злой. Ты - добренькая. Прелестненько, да? Будем дружить?
- Я не умею.
Лаакье только рассмеялась.
Над чем? Я и вправду дружить не умела.
Те дети, что жили в Лисьем логе, сторонились меня, не зная, как себя со мною держать. Ведь я была и хозяйской дочкой, и бастардом. Оттого и сами они стояли одновременно и выше меня, и несоизмеримо ниже. Пожалуй, не возвышайся за моей спиной грозная тень Ерхо Ину, тяжко мне пришлось бы.
- Расскажи, - водяница присела на старом камне, поверхность которого тотчас заблестела водой. - Расскажи про людей. Ты еще помнишь.